Его звали Отакар - [18]

— Хорошо. Подожди, я его сейчас запишу. — Ярош вытащил из кармана записную книжку и маленькую ручку. — Давай, говори.

— Ну так слушай. Пойдешь по шоссе в сторону Тешина, это на самом краю… — Перо ручки скользит по бумаге. Мирек протягивает руку.

— Давай я тебе лучше начерчу план.

Потом они расстались. И больше уже никогда не виделись.

5

Немного погодя, он поездом приехал из Мельника в Прагу. Там, на вокзале, незадолго до отъезда остравского скорого поезда он в последний раз увидел своего младшего брата Владю. Он знал, что люди, подобные брату, переходят в Северной Моравии границу по подземным лабиринтам угольных шахт. И железнодорожники помогают патриотам перебираться на польскую территорию.

В то время путешествие в Остраву уже было связано с некоторыми трудностями. Немецкая полиция проявляла бдительность.

— Куда вы едете?

Ярош притворился спящим. Один из полицейских потряс его за плечи. Тот поднял голову, открыл глаза и снова втянул голову в плечи.

— Куда вы едете? — повторил вопрос начальник патруля. Его лицо с выступавшими скулами обезображивал длинный шрам.

— Не понимаю, — ответил Ярош и зевнул.

— Куда едете? — не отставал полицейский.

— В Остраву. — И Ярош спокойно рассказал свою легенду, приготовленную заранее специально для такого случая. — Перевели меня туда. А вот, господа полицейские, мои документы. — Он медленно полез в карман, напряженно размышляя, поверят они его истории или нет.

— Хорошо, все в порядке, — махнул рукой полицейский со шрамом.

Когда полицейский патруль вышел из купе, Ярош с облегчением вздохнул. Остаток пути до Остравы прошел без осложнений. Пока что счастье было на его стороне.

Но счастье изменчиво, и он убедился в этом при попытке перейти границу. Как при первой, так и при второй.

Кто знает, как бы все кончилось, если бы железнодорожники вовремя не узнали, что немцы получили приказ окружить поезд, отправляющийся в Польшу, чтобы из него и мышь не выскочила, тщательно проверить вагоны и всех подозрительных арестовать.

Он снова попытался добиться своего. Какая это уж была по счету попытка? Третья? Четвертая? Сегодня-то уже никто не знает. Переезд был подготовлен хорошо — только кто может исключить непредвиденные обстоятельства?

Он надел рабочую одежду поверх костюма, взял косу. Инструкция была простой: идти по лугам, время от времени останавливаясь, чтобы немного покосить для отвода глаз. Надо было дойти до одиноко стоящей яблони. А от яблони до польской границы рукой подать. Пятьдесят — шестьдесят метров. Не больше.

Стояла душная, жаркая погода, просто дышать было нечем. Небо не предвещало ничего хорошего. Каждую минуту могла разразиться гроза.

Так и случилось. Один сильнейший разряд следовал за другим. Оглушительно гремел гром.

«Погода в самый раз для моего дела», — подумал пропавший без вести почтовый служащий протектората. Ему очень хотелось побежать, ведь через несколько секунд он был бы уже в Польше. Но нет! Бежать не нужно, так можно все испортить.

Он медленно продолжал идти вперед. Опасность могла появиться отовсюду. Ярош опасливо посматривает по сторонам. Было бы обидно попасться почти у цели так хорошо складывающегося путешествия. Нет, в застенок гестапо ему не хочется.

Недалеко от яблони он остановился, вытер ладонью пот со лба, посмотрел на небо, затем окинул внимательным взглядом окружающую местность. Прислушался. Так он стоял долго. Нигде не было ни души. Ярош успокоился.

«Интересно, что будет, если они меня заметили? Что мне тогда делать? Только одно — бежать изо всех сил. Ни в коем случае нельзя оказаться у них в лапах. Если бы у меня было оружие, то я бы в случае необходимости пробил себе дорогу. А так?» Ярош еще раз внимательно огляделся, вдохнул побольше родного воздуха и, отбросив косу в сторону, решительно зашагал навстречу неизвестности.

6

Очевидно, никто не знает, в котором точно месте Отакар Ярош перешел польскую границу. Мать его рассказывает:

«Дважды или трижды это ему не удавалось, теперь я уж и не помню точно. И только в третий или четвертый раз он перешел границу, причем получилось это у него довольно легко. Это было у Остравы. Наши люди в приграничном районе кормили его. И в Польше простые поляки помогали сыну, дали ему даже деньги. Он описал нам все это в большом письме, но его уже у меня нет. Мы боялись хранить его дома, потому что полиция могла узнать, где находится наш сын и тогда бы нам пришлось плохо…»

«Да, — подтверждает брат Иржи, — то письмо, в котором он все описал, действительно пришло нам, я его читал. Он писал, что перешел границу под видом косаря в одном месте, где еще не было немецких пограничников. То письмо после войны у нас попросил какой-то корреспондент и так и не вернул. В том же письме он сообщил, что встретился с группой Свободы. Потом мы получили еще три коротеньких письма с поздравлениями и сообщением о том, что вскоре он будет переведен в другое место. Последнее письмо пришло из Равы Русской, это я хорошо помню. Все письма он писал по адресу своих знакомых, которые потом опускали их в наш почтовый ящик…»

И все же есть один человек, который знает кое-что о том, как Ярош перебрался в Польшу. Это Антонин Лишка. Седоволосый человек лет семидесяти, прямая спина которого выдает в нем профессионального военного. Бывший поручик авиации. Летом 1939 года он простился со своей молодой женой, которая ждала ребенка, и перебрался за границу, будучи убежден, что, продолжив борьбу за родину за границей, он выполнит святую обязанность солдата. Почти всю войну чехословацкий летчик-истребитель провел в Англии, сражаясь в небе этой страны на «спитфайерах» против гитлеровских стервятников. В одном из воздушных боев над английским побережьем Лишка был сбит и несколько недель пролежал в госпитале, борясь со смертью. Известные английские медики приходили посмотреть на него как на чудо — ведь чехословацкий летчик упал на землю вместе с самолетом и не погиб.