Его выбор - [5]

– Самое лучшее, что было в моей жизни, – это Рон, мой мальчик, единственный и неповторимый. Но, Джеф, у меня может родиться еще один ребенок. По-своему чудесный и тоже необыкновенный. Вот чего я в данное время желаю больше всего на свете. А здесь не пригодятся ни твои советы, ни твоя помощь.

Потрясенный, Джеф откинулся на спинку стула и посмотрел на Катрин пустым, невидящим взглядом; глаза, обычно живые, полные мысли, потухли. Человек словно замкнулся в себе.

Женщина похолодела. Он покидает ее! И вдруг до боли в сердце захотелось вернуть его, и, не отдавая себе отчета в том. что говорит, она произнесла напористо:

– Разве ты не рад избавиться от меня? Разве не счастлив сбросить с себя груз ответственности?

Упреки достигли цели. Глаза Томпсона, уверенно встретив ее взгляд, снова ожили.

– Нет!

Ответ прозвучал коротко и резко, но это никак не способствовало пониманию его истинных чувств. Как разобраться, что происходит сейчас в душе Джефа? Будь проклят этот мужчина! Ну почему он такой непробиваемо сдержанный? Почему никогда не выдает своих мыслей?

– Скажи, ну зачем нам с тобой видеться? – настаивала она. – Приведи хотя бы одну причину!

– Мы дружили с твоим мужем, – проговорил он медленно, тщательно подбирая слова. – Но как бы он ни любил тебя, другом он тебе никогда не был.

Катрин знала: то, что говорится сейчас, очень важно. Она сидела и слушала, затаив дыхание. Джеф был бесконечно предан Гордону. Неужели сейчас он осмелится открыть правду о своем друге и признается наконец в тех изменах, которые один совершал, а другой покрывал? Догадывается ли Томпсон, что ей давно уже все известно? Или все еще пребывает в уверенности, что ему с его дружком удавалось искусно ее дурачить.

Ох уж эти законы мужской дружбы! Выручают друг друга в делах, далеко не чистых, и гордятся взаимной преданностью. Да приходит ли в ваши глупые мужские, замороченные гордыней головы, что вы лишь множите обман, удваиваете предательство, а значит, усиливаете чью-то боль. Предавал Гордон, покрывал предательство его лучший друг, тихо сочувствующий ей, набивающийся к ней в друзья, и, судя по выражению лица, не только в друзья.

Джеф подался вперед. Теперь, когда он наконец позволил ей заглянуть в свои мысли, его глаза снова загорелись нескрываемой страстью.

– Знаешь, почему я решил продать компанию, Катрин? Я хотел, чтобы у меня появилась возможность доказать тебе, доказать окончательно и бесповоротно, что ты вышла замуж не за того человека. – Его голос, низкий и страстный, вдруг зазвенел взволнованно и убежденно: – Тебе нельзя было становиться женой Гордона. Ты должна была выйти замуж за меня!

2

Вот это поворот! Замуж за Джефа. Ну просто удар в солнечное сплетение! Все мысли в голове перемешались. Катрин изумленно смотрела на взволнованного собеседника, пытаясь связать то, что о нем знала, с этим его заявлением. Мужчина не сводил с нее глаз, словно стараясь подтвердить правоту своих слов настойчивым и убеждающим взглядом.

Наверное, здесь ей следовало почувствовать себя польщенной… Ну еще бы, такой привлекательный во всех отношениях мужчина – и вдруг возжелал ее! Интересно, подумала Катрин, что предопределило подобный выбор. Про любовь даже и не заикнулся. Она не первая женщина, которую он хочет, и уж наверняка не последняя. Так почему прозвучало столь категоричное заявление? Почему адресовано именно ей?

И вдруг в ее потрясенном сознании забрезжил ответ. Причина может быть только одна…

Гордон!

Ее замутило, но тошноту тут же сменила злость.

Катрин наклонилась вперед, в ее глазах сверкали гневные золотистые искры.

– Даже теперь, когда Гордон уже в могиле, ты все еще не можешь успокоиться, да? Все еще соперничаешь с ним и не хочешь смириться! Вот зачем я тебе нужна – чтобы твое болезненное самолюбие было наконец удовлетворено. Хочешь доказать себе и всем, что ты лучше Гордона, не так ли?

Его лицо не скрывало обиды и недоумения.

– Что за глупости, Катрин! Как ты можешь не замечать очевидного?

– Очевидно одно: Гордон все еще не дает тебе покоя, – возразила она. – Твоя дурацкая тирада началась с Гордона и закончилась им же. А я ведь просила тебя никогда больше не говорить о нем!

– Вот видишь, человек, которого уже нет, продолжает причинять тебе боль! Черт возьми, Катрин, я и так ждал слишком долго! Неужели ты до сих пор не поняла, какой я на самом деле?

– Как раз наоборот, Джеф. Я прекрасно знаю, какой ты на самом деле! Ты откровенно признался, что продаешь компанию потому, что без Гордона работать тебе невесело. Ведь это было ваше общее дело! Что же теперь? Ага, ведь есть я! Еще одно общее дело! Собственность, которой тоже можно владеть, правда несколько странным и не до конца праведным образом! Ну да покойник здесь не сильный конкурент!

– Ничего подобного! – возмущенно откликнулся Томпсон. – Когда сегодня я тебя увидел…

– … Ты подумал, что вот тут-то и начнется веселье. – Катрин едва не задыхалась от негодования. Волна жгучего гнева затопила ее. Она вскочила со стула, схватила сумочку и вытащила кошелек.

– А я-то думал, что твоя скорбь уже улеглась, – сказал Джеф.

– Я не хочу иметь с вами ничего общего, мистер Томпсон. – В кошельке отыскалась наконец двадцатидолларовая банкнота, которую она и швырнула на стол. – Это за коктейль. Я не буду обедать. Невыносимо даже находиться рядом с вами, мистер Томпсон! И никогда, слышите, ни при каких обстоятельствах я не стала бы с вами спать! Вы поняли меня?