Его «величество» грабеж - [78]
После тихого часа все, затаившись, снова слушали:
— Если действовать по писанию «вырвать око если оно соблазняет», то тысячи богатых ходили бы одноглазыми, зато миллионы с презрением смотрели бы на них в оба глаза.
Совхоз Солтонский — 114 километров от Бийска, чуть дальше — совхоз Макарьевский имели до тысячи голов дойного гурта на каждом своем отделении. Механизированное доение, по два молоковоза в день шло с каждого из шести их ферм на бийский маслосыркомбинат. В некоторых отдаленных деревнях свои маслозаводы.
Благоустроенные ремонтные мастерские, гаражи, мощная сельскохозяйственная техника — сеяли и убирали вовремя, прекрасные клубы, стадионы, библиотеки, красивые здания управления совхоза. Специальные тройки и пары выездных лошадей с упряжью и украшениями держали для свадеб и торжеств.
Смотры сельских артистов, спортивные соревнования радовали нас и самих участников, а наиболее одаренные ездили на краевые и Всероссийские.
И были люди безмятежны, сомнений и тревог не ведали, имели чистые сердца, без сомнения верили в лучшее будущее своих детей, для них улучшали жизнь, укрепляли мир.
Утром перед обходом врача, обменявшись мнениями кому что принесли, кому какое лекарство не донесли, погружались в ровный голос Анатолия Георгиевича.
— Был крепок Союз Серпа и Молота. Ваш комбинат, — обращался он ко мне, — в качестве шефской помощи устанавливал автопоилки, механическое удаление навоза. Монтировал и отлаживал доильные агрегаты, вытяжные установки для обогащения кислородом.
И заострял внимание:
— Как зоотехник скажу, это были замечательные годы делового сотрудничества, а в ваших заводских столовых никогда не прекращалось мясо и молочные изделия. Или на день проводов зимы украшенные тройки солтонцев в красивых санных кошевках катали бесплатно бийских ребятишек.
И вдруг зачем-то отторгли нас от всего, к чему мы с малых лет привыкли и все обманом, а где обман, там правды нет, значит они не правы! «Как жить дальше?» — спрашивают мои сыны. — Все наше опорочено, новое, навязываемое нам, сомнительно и неприемлемо.
Всяк старается избежать земного горя и житейских печалей.
Как будто шел, шел и вдруг дробалызнулся о бордюрину, свернул шейный позвонок и как юродивый стал хохотать с помутневшими недвижимыми глазами, плясать и радоваться уничтожению и крушению творения рук своих.
Помолчав, ни на кого не обращая внимания, его проникновенный голос задевал душу и сердце болящих.
— Криком плакали доярки, когда резали стельных коров, матерились нещадной бранью мужики, когда рушили доильные агрегаты, растаскивали по дворам технику. Лили горькие слезы по порушенным скотным дворам, кошарам. Даже общественные бани не пожалели. Как-то до школ не добрались, но они теперь сами падают.
Прислушался Анатолий Георгиевич — не шаги ли врача — и продолжил:
— Зато на порушенном стали строить храмы, как бы утверждая: государство, в котором много церквей — народ должен быть нищий.
Ополоумели люди от внедренного чувства собственной никчемности, а, проснувшись назавтра — есть, пить надо и как побитая собака, взял каждый в руки что осталось и поплелся добывать харч.
Падают под топором, исходя слезами, березы на Розаевой гриве, гроздьями малиновой красоты бьется оземь рябина, россыпью черных глаз падает в Бухаровом логу на камни черемуха. И все для того, чтобы собрать плоды или почки, да сдать перекупщику: кто на кусок хлеба, кто на бутылку самогонки, как маньяк бьет красавицу по голове, чтобы без труда изнасиловать.
В лесах досягаемости Бийского лесхозтехникума за весну и осень стало возникать по 280 пожаров. Только на их ликвидацию нужно полмиллиона рублей. А сколько бы на них можно произвести посадок? Нанесенный лесу ущерб пожарами, незаконными порубками, нарушением правил отпуска древесины никто не подсчитывал. Кроме того, многие пожары сделаны специально, чтобы строевой лес срубить как сгоревший, да продать подороже.
В пойме реки Неня местечко Гребенщиково безжалостно расстреливают привыкших к людям почти домашних лосей. И если этот красавец да хозяин тайги — медведь — где и сохранились, то только бездорожье, а не доброта людская оставила их.
Почти не осталось коз, овец — трудно и дорого стало прокормить, да посредники-спекулянты обирают селянина. Они диктуют условия, а униженный, бесправный крестьянин вынужден отдавать им за полцены.
Недоступны стали санатории, дома отдыха и туристические походы, а дети не знают слов «пионерский лагерь» или «коллективные места отдыха и труда».
Наша палата превращалась в «Ленинскую комнату». Обычно заходили из соседних, не перебивая, присаживались на койки и внимали тихому голосу сельского пророка.
— Правительство тратит на закупку малокачественного продовольствия из-за рубежа в девять раз больше, чем выделяет на поддержку собственного аграрного сектора. Чье это правительство?
Ни к кому не обращаясь задавал он вопрос.
— Тонна заграничного мяса лишает работы одного селянина, значит ежегодно выбрасывают в безработные пять миллионов российских граждан. Упала урожайность и засеваемая площадь: ниже, чем в военные годы, когда боронили на коровах. Забыта напрочь селекционная работа и научные поиски.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».