Его последние дни - [16]

И тут я пускаюсь в размышления на уровень глубже, от меня к Андрею. Он идет на некоторую воображаемую сделку — сделаешь обрезание, будешь настоящим мужчиной. Сделка, конечно, существует только в голове Андрея. На самом деле все не так, но тем не менее. Даже его брат, поняв, что реально происходит, убегает. Пытается сопротивляться и бороться, а герой — нет.

В этом смысле есть еще один парадокс. Герой соглашается на сделку и выполняет ее условия. А если бы он оказался вторым? Андрей отказался бы от сделки и попытался убежать? Конечно, его бы поймали и сделали обрезание, но что тогда? Тогда это было бы не его решение. Не было бы спасительной веревочки, тянущейся к личной ответственности. Да, винить теперь некого, но только это и освобождает.

Я снова сел на кровать и вернулся к записям. С точки зрения литературы это работает. У нас есть главный герой — мальчик. Дед рассказывает ему о способе стать мужчиной (да, способ сомнительный, но для взрослого, а для ребенка он звучит вполне разумно). И герой соглашается.

Когда приходит час, он выполняет то самое минимальное положительное действие, говорит, что будет первым, и лезет на стол. Сталкивается с неожиданными последствиями своего решения. Тоже абсолютно канонично.

Так или иначе, он переживает последствия своего решения. Сомнения, обида, страх, масса всего, но в итоге проходит своеобразный обряд инициации. Становится мужчиной или как минимум становится взрослее, хотя бы благодаря осознанию случившегося.

Он узнаёт, что дед может обманывать, пусть и из хороших побуждений, и узнает цену этого обмана. Тогда герой решает, что сам не будет обманывать никогда. Так он понимает, чего стоит правда. Иными словами — он повзрослел. В этом смысле сделка состоялась, хоть и не так, как он это представлял.

Я прикинул, что за текст получается. Психологичное нытье? Не совсем, хотя пока еще многовато нытья. Слезливая история про мальчика, который хотел стать мужчиной. Нужно сделать ее грубее и бескомпромисснее. Если уж говорить об ответственности, то углы срезать нельзя.

А еще теперь понятно, почему Андрей не доверяет врачам. Я вспомнил сегодняшний эпизод с таблеткой. Вполне логично, что герой регрессирует до уровня шестилетнего ребенка от одного только вида докторов.

Ладно, с литературной основой происходящего с Андреем в этой сцене мы разобрались. Более-менее работает. Теперь нужно сделать из этого историю Архана.

Вот Андрей переосмысливает свою жизнь и помещает в нее своего героя. Но по-прежнему непонятно, к чему все это должно прийти. Кто антагонист в истории про жизнь? Каким должен быть финал и что получится на выходе?

Почему-то первое, что приходит в голову, — это сказка. Хотя почему я выбрал этот жанр, сказать сложно. Но допустим. В таком случае получается, что Андрей сидит в психушке, пишет сказки про Архана и так пытается справиться с маниакально-депрессивным расстройством?

Ну, может, ему тогда и стоит посидеть в психушке-то? Звучит все это достаточно безумно. Ладно, будем считать, что это эксперимент по превращению жизни в текст. И пока он не совсем складывается в логичную схему, хотя и есть несколько удачных идей.

Итак, Андрей пишет про Архана, чтобы дистанцироваться от собственных переживаний. Как бы не о себе пишет, а о том парне. Вся жизнь Архана полностью совпадает с жизнью Андрея, но есть важное отличие. Ответственность. События те же, а вот связь с результатом абсолютная. Андрей через своего героя как бы пытается вернуть контроль над собственной жизнью.

А что пошло не так в жизни Андрея? Ну, например, он попал в психушку. Тогда имеет смысл сделать разницу в биографии Андрея и Архана. Второй не попадал в дурку, например.

Итак, если Архан — это воплощение ответственности, то все в его жизни мотивированно, логично и происходит на основе принятых решений, как и должно быть в литературе, значит, он уверен, что все что с ним происходит, — его рук дело.

Например, он, будучи мальчиком, принял решение заключить ту самую сделку с дедом, чтобы стать мужчиной. Тут я хмыкнул: а с дедом ли заключена сделка? Почему я старательно обхожу стороной религиозную часть обрезания? Что, если Архан заключил сделку не с дедом, а с богом? Опять-таки восточный колорит тут вполне уместен. Мальчик говорит с богом через своего деда. Дед в этом случае вообще имеет довольно опосредованное значение.

И вот по этому принципу выстраивается полусказочная, пропитанная шепотом Востока история Архана. Живущего на севере, но все еще слышащего голос ветра в пустыне и треск костров в лагерях кочевников. Вся его жизнь подчинена задаче видеть и записывать истории. Даже если их никто не прочтет. Даже если не останется никого, кто бы мог читать.

Я задремал, а когда проснулся, не сразу смог сообразить, где заканчивался сюжет будущей книги, а где начинался сон. Кажется, впервые в жизни я всерьез задумался, не сошел ли я с ума. Хуже того, мне виделся некий визуальный образ моих размышлений. Потоки мыслей, больше всего похожие на косяки рыб, плывущих по кругу, образовывали несколько независимых фигур, пересекавшихся в нескольких точках. Сюжетная линия, которую я протянул от точки А к точке Б, на деле оказалась сложной четырехмерной фигурой, чем-то напоминавшей бутылку Клейна.