Его называли Иваном Ивановичем - [6]

Шрифт
Интервал

В комнате царила тишина. Русский и немец сидели друг против друга, пытаясь отгадать, чего хочет другой.

Первым заговорил Сидоров. Он решил задать немцу несколько провокационных вопросов, чтобы по его ответам определить, что же перед ним за птица.

Мешая немецкие слова с русскими, Сидоров спросил:

- Москва капут? Сталин улетел... Америка?

Шменкель вскочил и с возмущением в голосе ответил:

- Найн... Нет. Москва нет капут.

Фрицу не понравилось, что русский мог поверить в возможность падения Москвы и бегства из столицы Сталина. Шменкель сделал несколько шагов по направлению к русскому, но вдруг остановился посреди комнаты, вспомнив, что деревушка эта находится в тылу у немцев, и, конечно, жители не знают действительного положения на фронте.

"Нужно объяснить ему, что делается на фронте".

Фриц подошел к столу, на котором лежал кисет Сидорова, а рядом стояла солонка и лежал нож. Ребенок, испугавшись, заплакал. Фриц погладил его по голове, и малыш с любопытством уставился на него. Взяв солонку и поставив ее на середину стола, Фриц произнес:

- Клин!

Шменкель мысленно представил себе, как проходила линия фронта, обозначенная на карте, которая висела в их комнате. Фриц взял в другую руку ножик и, положив его слева и чуть выше солонки, сказал:

- Калинин.

Затем дошла очередь и до кисета с табаком - он обозначал Ленинград. Фриц ногтем провел линию от Клина до Ленинграда и, глядя русскому в глаза, спросил:

- Ферштейн?

- Ферштейн, - кивнул хозяин избы.

Русский понял, что хотел сказать ему Фриц: немецкие войска, находившиеся под Калинином, соединились с войсками, блокировавшими Ленинград.

Вытащив из кармана зажигалку, Фриц положил ее на стол и сказал:

- Яхрома.

Мундштуком обозначил Наро-Фоминск. Разложив все это, Фриц снова спросил русского:

- Ферштейн? Москва никс капут. Никс! Ферштейн?!

Немец говорил громко и медленно, стараясь, чтобы русский понял его.

Сидоров сдержанно ответил:

- Ферштейн!

И замолчал.

"Наверное, он меня не понимает, - мелькнуло у Шменкеля, - иначе он реагировал бы совсем по-другому".

- Смотри на меня, - сказал Фриц по-немецки.

Обойдя стол, он встал в позицию боксера и, указав на себя, произнес:

- Немецкий солдат.

Вытянув правую руку, Фриц объяснил:

- Русский солдат.

Он посмотрел на русского, но тот не встал, а лишь кивнул головой. Тогда Фриц сам себе нанес удар в скулу, зашатался и проговорил.

- Москва никс капут, ферштейн? Москва махт капут германский солдат!

Сидоров улыбнулся, подумав про себя: "А он неплохо импровизирует. Русский солдат нокаутировал под Москвой немца. Как он до этого додумался?"

И только теперь Сидоров обратил внимание, что у немца кроме тесака, нет никакого оружия и погон на шинели тоже нет.

"Что бы все это значило? Уж не дезертир ли это? Один из тех, кто отказывается воевать и считает, что немцы проиграют эту войну, хотя сейчас их войска и стоят под Москвой? Поверить в это трудно. Однако рассуждает он здраво и, кажется, искренне. И все же странный какой-то немец! С одной стороны, внушает доверие, но... Вполне возможно, что это просто-напросто хитрый и ловкий шпион, который хочет что-то выведать..."

Забрав со стола зажигалку и мундштук и сунув их в карман, Шменкель снова сел к печке. Дружелюбно кивнув Сидорову, Фриц спросил:

- Гут? Гут?

- Гут, - ответил хозяин, и ниточка разговора вновь оборвалась.

"Он понял меня, он даже улыбнулся, - думал Шменкель. - Может, объяснить ему сейчас же, что я вовсе не нацист? Хотя надо быть осторожнее. Нельзя перед первым встречным раскрывать карты".

В этот момент хлопнула входная дверь. В комнату вошли жена русского и дочь лет семнадцати. Увидев немца, женщина в испуге застыла на месте.

- Что ему здесь нужно? - спросила она. - Он уже давно здесь?

- Давненько. И кажется, совсем не спешит. Накрывай на стол, Юлия. Может, поест, тогда и уйдет.

Шменкель понял, что речь идет о нем, хотя и не знал, что именно они говорят.

Через несколько минут девушка стала накрывать на стол. Хозяйка принесла глиняный горшок. Шменкель почувствовал запах тушеной капусты. В желудке у Фрица все так и перевернулось, но он не пошевелился.

"Я должен подождать, пока они сами пригласят меня к столу, - решил он. - Я достаточно насмотрелся, как немцы ведут себя здесь. Идут в курятник, стреляют там кур, а потом приказывают хозяйке сварить их. Пусть видят, что я совсем не такой".

Вся семья между тем уселась за столом.

- Иди есть, - пригласил немца хозяин.

Фриц сел к столу. Хозяйка налила ему в тарелку щей. Фриц ел медленно, хотя был очень голоден и мог бы одним махом проглотить содержимое тарелки. За едой никто не проронил ни слова. А когда хозяйка и ее дочь стали убирать со стола, Фриц по-русски сказал:

- Спасибо.

Ольга, дочь хозяина, хлопотала на кухне. Мать укладывала маленького Сашу. Фриц внимательно наблюдал, как женщина раздевала ребенка, мыла ему лицо и руки. И невольно Шменкель вспомнил свой дом и свою жену. Он нахмурился. Сидоров, который не спускал с немца глаз, кивнув на ребенка, спросил:

- У тебя есть ребенок? Ты отец?

Шменкель понял и кивнул, показав два пальца.

Потом произнес:


Еще от автора Вольфганг Нейгауз
Украденная юность

В романе немецкого писателя рассказывается о юноше, который верил своим нацистским учителям и вожакам, верил речам Гитлера, сводкам германского командования. Постепенно, трудно, с колебаниями срывами пробивается герой к правде.


Рекомендуем почитать
Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики

Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.


Пугачев

Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.