Его любимая Кошка - [23]

Казалось, что из комнаты исчез весь воздух. В один миг стало нечем дышать, и я старательно пыталась не упасть в обморок. Всё происходящее казалось дичайшим бредом, злой шуткой, но это не могло быть правдой. Не мог мой Инигор поступить со мной так подло. Как же его обещания? Слова любви, мечты о совместном будущем… кольцо, которое он надел мне на палец.

Я перечитывала этот листок ещё десяток раз, прежде чем до меня дошёл жуткий смысл написанного там. Первый факт — листовке было больше года. Факт второй — в послании речь шла про Инигора… Моего Инигора. Я так и осталась сидеть в комнате, оставив письмо лежать на столе. Сидела и смотрела в пустоту, уже смутно понимая, как со мной собирался поступить лорд Канри, но всё ещё надеясь на то, что всё это недоразумение.

Инигор пришёл через час. В руках букет, в глазах азарт… и замер на пороге, глядя на меня.

— Кто такая Даниэлла Райли? — шёпотом спросила я.

И зажмурилась, не желая знать ответа. Инигор ещё даже не начал говорить, но его растерянное молчание и потрясённый взгляд были страшнее признания его вины.

— Где ты слышала это имя?

Сам сказал и сам с ужасом стрельнул взглядом в сторону стола. И осознание того, что Инигор не собирался мне говорить о невесте, раскалённым гвоздем впилось в мозг.

— Я бы хотела узнать и у тебя, где это имя слышал ты? — на удивление холодным тоном произнесла я и поднялась с кровати.

Он стоял посреди комнаты, нервно сжимая руками принесённые цветы. Лепестки осыпались на пол, пыльца засыпала начищенные до зеркального блеска туфли лорда Канри. Мы оба молчали, выжидающе глядя друг на друга.

— Ави, крошка, я не могу отменить эту чертову свадьбу! Не могу! Всё договорено уже давно! — пошёл в наступление Инигор.

Ранее мне нравились его напористость и манера убеждать. Он и сейчас пытался во всю силу включить свое обаяние, неотвратимо приближаясь ко мне.

— Давно… — эхом произнесла я будто в бреду.

«Давно» отозвалось в мозгу тупой болью. Сердце уже не болело, даже, казалось, не билось. Просто жгло рёбра, будто кусок льда. И всё. Не было даже слёз. Не было желания кричать или плакать, будто случилась редкая форма душевного паралича.

— Отец обещал лишить меня всего… я… Я люблю тебя, Ави!

Он думал, что оправдался, думал, его слова пробудят во мне сострадание. Но я слышала в этих словах иное:

— И при выборе между любовью и деньгами вы выбрали деньги, — обронила я.

Только сейчас заметила, что сжимаю руками передник. Расправила складки на одежде, одёрнула рукава. Почему-то в голове копошились мысли о работе. О том, что я обещала сегодня спеть для ребят из хирургии, что троих больных выписывают и нужно будет поменять постели на их койках… А ещё нужно будет почитать тому мужчине, с раненым лицом, я обещала уже давно… У него всё ещё болят глаза и ноют швы на лице… Почему-то мне вспоминались раненые из госпиталя, и в мозгу звенела лишь одна мысль «им больнее, чем мне».

— Ави, мы ещё можем быть вместе, — соловьём заливался Инигор, хватая меня за руки. — Ничего не изменилось!

Лучше бы он ушёл. Сбежал без объяснений. Мне бы было больно, но я бы справилась. Это было бы обидно и больно, но не мерзко.

— Поедем со мной! Я найду нам квартиру. Даниэлла ничего не узнает… Никто не узнает. Это же на другом конце империи. Мы будем счастливы… мы… Я всё продумал.

— Так вот что за роль вы для меня избрали, лорд Канри. Как оригинально. И почётно! Я польщена!

Я отвесила Инигору поклон, будто паяц на сцене. Нужно было плакать. Кричать. Проклинать его, но из моей груди вырывался только смех. Истеричные и пугающие звуки. И я никак не могла остановиться, всё смеялась и смеялась, пытаясь стянуть с пальца проклятое кольцо.

— Ави! Ты же так хотела быть со мной… Что изменилось?

Он и вправду не понимал. В его серых глазах была безмятежная пустота, которая присуща людям без чести и совести. Не потому, что они задумывают подлости, нет, они и не понимают, насколько низок и отвратителен их поступок. А ведь где-то далеко, за морем, некая леди Райли готовится к свадьбе. Она ещё не стала женой, а её уже предали. Я не знала эту леди, но от мысли, что я невольно тоже участвовала в этой мерзости мне становилось невыносимо тошно. А ведь Инигор явно не собирался говорить мне о невесте… А ей? Ей он тоже говорил о любви?

Он попытался меня удержать, но я уже всё для себя решила. Плакать не хотелось. Ничего не хотелось. И я, взяв с собой книгу, отправилась в госпиталь. Там жили настоящие страдания… А у меня… У меня так. Просто сердце разбилось, и осколки по сей день при вдохе заставляют кровоточить старые раны.

— Ави, крошка, ну поплачь, — услышала я голос Руфуса.

Я просто сидела в своей комнате и смотрела в окно. Призраки прошлого рассыпались, возвращая меня в мир реальный. Мир, где тоже не было времени на страдания и пустые слёзы. Просто встречи с Инигором теперь были неизбежными, и это огорчало… А слёзы? Видимо, я исчерпала их запас ещё в детстве.

***

Дик не пришёл ни с утра, ни после обеда, и это немало обеспокоило лорда Файса. Стюарт отличался пунктуальностью и ответственностью, за что его Рик уважал, и такое пренебрежение договором могло означать только то, что с Диком случилось что-то непредвиденное. Рабочий день командира стражи тянулся бы уныло, если бы не поездка императорской четы в оперу в ближайшие дни. Лорд Файс хмуро изучал план оперного театра, все входы, выходы, окна, двери, потайные проходы в ложи.