Его глазами - [26]

«Слишком поздний час для таких гнетущих мыслей», — подумал я.

— Половина четвертого, папа.

— Да, теперь я чувствую, что устал. Поди и ты спать, Эллиот.

Пятница, 15 января

Спустившись из своей комнаты к завтраку, я обнаружил, что уже проспал кое-какие свои обязанности. Было еще только десять часов, но несколько человек, которых я должен был встретить и проводить к отцу, уже засели с ним за работу в его комнате. Наспех проглотив кофе, я заглянул туда. Там были Маршалл, Кинг, Арнольд, Гопкинс и Гарриман; затем к ним присоединился секретарь американских начальников штабов генерал Дин. Прислушавшись к разговору, я понял, что они обсуждают повестку совещаний Объединенного совета начальников штабов на несколько дней вперед. Меня всегда удивляло, зачем люди тратят столько часов, чтобы решить, что им предстоит обсуждать. В данном случае они просидели за этим делом далеко за полдень.

Стояла великолепная погода. Достаточно было выйти в сад и взглянуть на цветущие олеандры, чтобы понять, что завтракать нужно на воздухе. Мы завтракали вшестером — Гопкинс, Гарриман, Черчилль со своим адъютантом коммодором Томпсоном, отец и я. За столом беседовали о том, что сегодня ожидается прибытие Айка Эйзенхауэра, Роберта Мэрфи, который в свое время провел комбинацию с Дарланом, и других. Черчилль попросил у отца разрешения представить ему командующего вооруженными силами на Ближнем Востоке генерала сэра Гарольда Александера в случае, если тот прибудет. Мы с удовольствием поели и побеседовали, причем никто не затрагивал проблем, которые предстояло разрешить.

До сих пор наше наступление в Северной Африке развивалось хорошо, но не слишком. Мы готовились прижать все силы Роммеля к морю, но военная сторона этой операции еще вызывала сомнение. Было решено, что на сегодняшнем совещании будет сделан обзор военных операций, необходимый для того, чтобы определить направление очередного удара. Неразрешенным оставался еще вопрос о вторжении через Ла-Манш, то есть об открытии второго фронта в 1943 г.; эта операция носила условное наименование «Раундап». Как и всегда, во всех переговорах, американцы торопили, а англичане не поддавались.

После завтрака Черчилль, его адъютант и Гарриман ушли; вскоре прибыл генерал Эйзенхауэр. За последнее время я встречался с ним один или два раза и знал, что он был болен; но сегодня он выглядел лучше. До прихода к нам он позавтракал с Маршаллом и Кингом и, придя, сразу приступил к докладу о ходе войны в Африке. Отец слушал его с интересом. Эйзенхауэр рассказывал о трудностях снабжения при наличии лишь одной одноколейной (и притом не слишком современной) железной дороги, идущей вдоль побережья. Шоссейные дороги также мало облегчали положение.

— Какие-нибудь осложнения со стороны нацистских агентов? Не ощущается ли угроза со стороны Испанского Марокко? — спросил отец.

— Мы следим за ними, сэр. Они еще ничего не пытались сделать и, как мне кажется, вряд ли будут пытаться.

— Вас, вероятно, беспокоит немало политических проблем, — заметил отец. Генерал только улыбнулся в ответ. Хоть он этого и не сказал, но у него на лице было написано: «У меня от них болит голова». Далее он рассказал о сопротивлении, с которым нашим войскам приходилось сталкиваться на участках Гафзы и Тебессы. В те дни мы еще только начинали учиться воевать, а противник сопротивлялся ожесточенно.

— Трудно приходится, насколько я понимаю, — сказал отец, выслушав Эйзенхауэра.

— Да, сэр. Тяжелая работа.

— Так как же будет? Каковы ваши расчеты?

— Простите, я не понимаю.

— Сколько времени вам нужно, чтобы покончить с этим делом?

— Разрешите мне одно «если», сэр.

Отец рассмеялся.

— Если погода будет мало-мальски сносной, к концу весны мы их всех загоним в мешок или сбросим в море.

— Что означает «конец весны» — июнь?

— Возможно, еще к середине мая. Июнь — это крайний срок.

Такие темпы показались мне необычайно быстрыми. Отец, видимо, тоже был доволен.

Часов в пять зашел на несколько минут вкрадчивый, учтивый Мэрфи. Эйзенхауэр и отец обсуждали с ним только один вопрос — политику в отношении Франции. Мэрфи стремился убедить отца в достоинствах Жиро, в том, что он очень способный администратор и вообще идеальная для американцев кандидатура. Несколько минут я присутствовал при разговоре, а потом отец кивком головы разрешил мне удалиться, и я ушел.

Объединенный совет начальников штабов должен был представить премьер-министру и отцу доклад о результатах своих совещаний, состоявшихся после завтрака; поэтому я направился к парадной двери, чтобы встретить членов Совета. Черчилль явился на несколько минут раньше назначенного срока, ведя за собой трех английских офицеров; он хотел представить их отцу до совещания, назначенного на 5.30. Я провел их к отцу. Это были генерал Александер, главный маршал авиации сэр Артур Теддер и генерал сэр Гастингс Исмэй из министерства обороны. Теперь, точно так же, как и в Арджентии, на каждого из наших штабных офицеров приходилось чуть ли не по два английских советника.

Генерал Александер прилетел прямо из своего штаба в Западной пустыне,[5] где он руководил операциями по преследованию Африканского корпуса Роммеля. У англичан он был, пожалуй, самым одаренным из командующих. Одетый в полевую форму, небритый, загорелый и усталый, он выглядел как суровый целеустремленный воин. Кратко, но содержательно он рассказал об ударах английского молота, которые гнали гитлеровцев к американской наковальне, поджидавшей их в центральной части Северной Африки.