Его глазами - [21]

* * *

На следующий день всем, кому предстояло участвовать во вторжении в Африку, было запрещено покидать свои базы. В конце октября наземные эшелоны моей части выступили по направлению к портам посадки. Воздушные эшелоны вылетели на промежуточные базы 5 ноября.

9 ноября мы высадились в Африке. Моя группа приземлилась, когда вокруг еще шли бои, и приступила к работе на следующий же день, действуя с захваченного аэродрома.

Следующие два месяца были целиком заполнены труднейшей работой, какую мне когда-либо приходилось выполнять, причем она была повседневно связана со столькими срочными проблемами, что у меня не оставалось ни малейшей возможности думать о каких-либо военных событиях, кроме тех, центром которых был аэродром Мэзон Бланш, расположенный возле самого Алжира.

Но вдруг 11 января 1943 г. мне было приказано немедленно явиться в Алжир к начальнику штаба экспедиционных сил союзников генерал-майору Уолтеру Биделлу Смиту. На этот раз благодаря намеку матери я довольно ясно понимал, зачем я понадобился «Бидлу». Однако сам он мне этого не сказал; он лишь приказал мне вылететь с адмиралом Ингерсоллом в Касабланку. Начальник местного аэродрома подтвердил мои надежды и с большим удовольствием посвятил меня в тайну.

— Ваш отец, — сказал он, — и Черчилль, а возможно, и Сталин должны прибыть сюда.

Кроме того, он посоветовал мне никуда не выходить дня полтора, до прибытия отца, чтобы никто не узнал меня и не догадался, что я явился для встречи с ним.

Глава четвертая Конференция в Касабланке

К тому времени, когда я стирал с подбородка остатки шестого яйца (настоящего, а не превращенного в порошок), отец со своими спутниками прибыл в Бразилию. В моем распоряжении было еще много времени, чтобы поразмяться, отдохнуть, забыть на время о войне, встретиться с друзьями, которые могли оказаться здесь, и осмотреть место, где я находился.

Это была крайняя южная точка высадки, произведенной ночью в воскресенье 8 ноября. Я лично участвовал в операции в Северо-Западной Африке, в Алжире, и теперь впервые увидел, с чем пришлось столкнуться силам, атаковавшим Касабланку.

Прошло уже больше двух месяцев, но в гавани все еще стоял жестоко потрепанный французский линкор «Жан Барт». В самом городе, раскинувшемся над гаванью по склонам холмов, заметны были следы войны. Теперь, в январе, узкие улички были заполнены американскими солдатами, «виллисами» и грузовиками. Выше, там, где белели красивые виллы и дачи богатых французских колонистов, ранняя африканская весна все расцветила своими красками. Здесь было светло, тепло, весело. Это была прямая противоположность Арджентии, как будто принадлежавшей к какой-то другой геологической эпохе.

Я уверен, что Касабланка была избрана для встречи не только потому, что по-испански Касабланка означает белый дом. Но какова бы ни была причина выбора, когда он был сделан, мы отправили туда агентов своей секретной службы во главе с Майком Рейли,[2] чтобы выбрать место, где «высокие персоны» должны были жить, встречаться и совещаться. Я наткнулся на Майка в первый же день. Он немного поворчал по поводу трудностей, с которыми ему пришлось столкнуться, выполняя полученное задание — обеспечить в Касабланке такую же безопасность, как в Белом Доме.

Прежде всего возникал вопрос о целой армии вражеских агентов и осведомителей, рассеянных по всему Французскому Марокко. Нацисты были изгнаны отсюда лишь недавно; нашим органам безопасности предстояло еще разоблачить и арестовать многих французских фашистов, которых гитлеровцы оставили здесь с полными карманами немецких денег. Кроме того, Касабланка расположена не слишком далеко от Испанского Марокко, а в январе 1943 г. никто из нас не питал иллюзий насчет дружественных чувств Франко и фалангистов.

В довершение всего, лишь за три недели до конференции нацисты произвели самый настоящий воздушный налет на Касабланку. Возможно, что это был удар наугад, возможно, что они метили в огромные склады горючего генерала Паттона, но все их бомбы попали в невоенные объекты, и они добились лишь того, что их возненавидели арабы, семьи которых погибли. Однако этот налет дал Майку Рейли более чем достаточно оснований призадуматься. В самой Касабланке и вокруг нее было дополнительно установлено множество зенитных батарей, и фрицы в своих коротковолновых передачах на Северную Африку стали строить всевозможные догадки. (Подручные Геббельса в Берлине были так недалеки от истины, что сообщили об ожидавшемся приезде генерала Маршалла на совещание с английскими начальниками штабов.)

Большинство офицеров из состава Объединенного совета начальников штабов, которые должны были присутствовать на конференции, разместились в отеле Анфа — уютной курортной гостинице, небольшой, без особых претензий, но вполне современной и очень комфортабельной. Район этого отеля был отгорожен колючей проволокой и получил название «лагеря Анфа». В этом же районе находились и виллы, предназначенные для отца и Черчилля. Вдоль ограды из колючей проволоки расхаживали патрули генерала Паттона, которые проверяли у всех документы, но сами не знали, что должно было происходить в этом лагере.