Его дикое проклятие - [31]

Я остановилась перед могилой. Момент, когда нужно было произнести последние слова, я упустила, и его было уже не вернуть, и все, что еще могу сказать, услышу лишь я сама. Какой в этом смысл?

Ветер, выжидавший в моем сердце, поднялся снова и высвободил что-то, погребенное под неподвижностью и молчанием. Я ощутила в груди обжигающий жар. Он пожирал меня и медленно, но неуклонно разрастался все сильнее, превращаясь в пожар. Это была не боль, как я подумала сначала, – по крайней мере, не только она. Это был гнев. Чувство бездонной и поднимающейся до небес ярости.

Аларик навлек все это на нас.

Мы хотели его спасти. Рисковали ради этого всем.

А он обрек Немию на смерть.

Я развернулась спиной к могиле. В темноте было видно не дальше, чем на шаг, но я выбиралась из расщелины почти бегом.

Что-то было не так, и мысль об этом уже мелькала у меня раньше: нигде не было видно маминого мешка с вещами, которые она взяла с собой. Кроме того, если она шла вместе с другими деревенскими жителями и не просто хромала следом – а без помощи она не забралась бы так далеко, – они бы не оставили ее лежать тут одну! Они бы, по крайней мере, проверили, жива ли она еще!

Горячая ярость ударила мне в голову, и я подумала о том, что, может быть, стоит последовать за ними, чтобы потребовать объяснений. Однако за эти несколько часов они могли уйти далеко вперед, а я смогу двинуться дальше только с восходом солнца, если не хочу сама разбиться насмерть.

Кроме того, у меня были и другие дела.

В последний раз я посмотрела на могильный холм – бесформенное серое возвышение в темноте. Там осталась часть меня. Часть, которая всегда пыталась стать такой, какой ее хотела видеть мать. Хорошей немийкой.

Потом я отвернулась и принялась искать в скалах место, где могла бы, несмотря на темноту, выбраться на тропу.

* * *

Через несколько часов я нашла коня Кадиза на небольшой поляне. Небо над Варой разгоралось желтым и оранжевым. Шерсть мерина отражала свет серого утра, а мышцы его груди, когда я провела по ним ладонями, придали мне новую силу.

Я затянула подпругу, села на коня и устремилась к Волариану, не заезжая в нашу деревню, прямо через поля и луга.

Передо мной расстилалась мирная природа, дыша росой и редеющим туманом, словно она сама наслаждалась неестественной тишиной. Только виднеющиеся тут и там полусъеденные трупы коров или коз напоминали о том, что дэмы вернулись. Впрочем, никто из них не попадался на глаза, никто не осмеливался поспорить с моим мюродемом.

Где они все прячутся? Чего они ждут?

Конь понял, что мы направляемся домой, и снова поскакал вперед бодрым галопом.

Я не видела ни одной живой души, никого, кроме пары птиц и насекомых, пока не добралась до подножия Волариана. Как только начался подъем, я стала замечать, что с каждым шагом мышцы задних ног мерина напрягаются все больше и больше. Он то и дело дергал ушами. Раньше он поворачивал их в мою сторону, когда я его окликала. Теперь окружающее полностью поглотило его. Он почти не обращал внимания на меня, а я, пусть даже из-за недостатка нормальных тренировок была весьма посредственной наездницей, достаточно разбиралась в лошадях, чтобы понять, что это означает. Что-то заставляло его нервничать. Но что? Он был горным конем и не боялся черных скорпионов, змей и всех тех созданий, что шмыгали меж этих скал. Волариан был его домом.

Здесь дело было в чем-то другом.

Проезжая развилку, от которой отходила почти невидимая тропа, ведущая к черному рынку и разбитому мосту, я невольно сглотнула. Если бы я тогда не свернула, если бы я решила иначе…

Однако в сожалениях уже не было никакого смысла, и только горы знали, что случилось бы, если бы я тогда выбрала другой путь. Сегодня дорога вела меня наверх по главному тракту Волариана, по пути, где в это время обычно проходили пешеходы, проезжали повозки и всадники. Сегодня он был совершенно пуст.

Мы пересекли мост, ведущий через серебристо-прозрачный ручей, который даже летом приносил с собой запах зимы – его было ни с чем не спутать. Я глубоко вдохнула, ощутив приятное холодное покалывание.

В этот момент конь фыркнул. Он чуть не поскользнулся на досках, оглушительно грохоча копытами, спрыгнул с моста и помчался по улице. Я упустила стремена, едва не выпала из седла, и мне пришлось вцепиться в гриву. Как только мне удалось восстановить равновесие, я смогла нащупать поводья и придержать коня. Он с явным недовольством подчинился, и, осмотревшись по сторонам, я поняла почему: дэмы.

Их можно было назвать маленькими, и с первого взгляда они не пугали. Возможно, потому, что они немного напоминали мне Каэлайх: худые тела, иссохшие прямые конечности с выступающими суставами, туго обтянутыми кожей. Никто из них не стоял на двух ногах, они бегали на четвереньках, как животные, опираясь на сжатые кулаки. Они выглядели изголодавшимися, их огромные беспокойные глаза залегли в глубоких впадинах, щеки ввалились. У некоторых еще виднелись пряди свалявшихся волос, но у большинства превращение уже зашло настолько далеко, что головы облысели или обросли мехом, а уши стали большими и подвижными. Рот и нос у некоторых превратились в звериные морды.