После того, как оба лежали довольные и удовлетворенные на траве, тесно прижимаясь друг к другу, Марат спросил:
— Завтра как обычно? — довольная улыбка освещала лицо, делая его младше, рождая новые и неизведанные фантазии.
— Нет, это наша последняя ночь, — ответил собеседник, приподнимаясь на локте и смотря на ошарашенного юношу, с лица которого медленно сползала улыбка. — Но ты можешь заключить со мной договор, и мы всегда будем вместе, — усмехаясь, предложил «Апполон».
— Нет, — сообразив, что к чему, ответил Марат, быстро вставая и одеваясь. Ему горько было осознавать, что все это было фальшью, только для привлечения новой души. — Спасибо за подаренную сказку, но на этом все, — стараясь сдержать рвущийся наружу крик израненной души, почти равнодушно произнес Марат. Но это он думал, что равнодушно, на деле вышло по-другому. Его голос срывался, горло тут же перехватил спазм. В груди, казалось, разрастался жар, готовый все внутри взорвать.
— Ты уверен? — соблазнительно изгибаясь, расставляя ноги, как бы приглашая, начиная гладить себя, постанывая, спросил искуситель. — Ты отказываешься? — еще один вопрос, сопровождаемый стоном и поглаживанием собственного члена. — Ты не хочешь его попробовать? Ощутить вкус? У нас еще столько неизведанного, — шептал незнакомец, а Марат чувствовал, что сейчас не выдержит, сдастся, так как тело уже горело, требуя дать ему разрядку, облегчение.
Облизав губы несколько раз, Марат не сводил взгляда с такого, казалось бы, доступного и соблазнительного парня. Да, ему хотелось, причем всего и сразу, но… не таким способом. Резко развернувшись, едва сдерживая слезы разочарования, Марат побежал домой. Так быстро он еще никогда не бегал. Он будто старался скрыться от самого себя, а не от того, кто остался там, на берегу, недоуменно глядя вслед.
Марат уже не увидел улыбку, которая тут же появилась на губах его любовника. И она была открытой, как ни странно, доброй и предвкушающей, что ну никак не вязалось с обликом и сущностью ее обладателя.
Утром Марат уехал домой, в город. Лето закончилось. За ним наступила осень, принося дожди и хандру. За осенью пришла зима. Близился Новый год, от которого Марат ничего хорошего не ожидал. Не любил он этот праздник. С головой уходя в учебу, он уже и не помышлял ни о каких отношениях, так как после своего демона-любовника никто другой его не интересовал. По ночам парню приходилось заниматься самоудовлетворением, вспоминая их единственную, такую насыщенную, ночь. А утром снова занимал мозг, чтобы не думать и не вспоминать.
Тридцать первое декабря ничем не отличался от других дней, которые проходили мимо юноши. Выбор подарка родителям, отмазка от поездки в гости к друзьям, с которыми они встречали праздник каждый год, мечты о том, чего никогда не будет и легкое уныние, которое стало неотъемлемым спутником Марата.
Оставшись один, юноша посмотрел на часы. Одиннадцать. Зачем о чем-то думать? Зачем чего-то ждать? Лучше прямо сейчас идти спать. Все равно одному встречать… Мысли прервал звонок в дверь.
— Кого принесло? — буркнул вслух парень, с неохотой плетясь к дверям. Видеть никого не хотелось. Но посетитель был слишком настойчив. Распахнув дверь, Марат застыл с открытым ртом.
— Картина Репина «Не ждали», — расхохотался тот, кто стоял за дверю: в колпаке деда Мороза, в полупрозрачном длинном пальто, которое не скрывало ничего. — Мы так и будем стоять на пороге? — осведомился посетитель. — Ты хочешь, чтобы на меня сейчас все сбежались посмотреть?
— П-проходи, — заикаясь, посторонился Марат. — Но я… Не стану заключать…
— А этого уже и не надо, — счастливо расхохотался гость. — Меня дисквалифицировали, разжаловав и отправив на Землю человеком, — пояснил бывший демон. — Так всегда бывает, если мы не справляемся с поставленной задачей. Моим провалом был ты. Так что, — тот развел руки в стороны, — прошу любить и жаловать. И да, завтра мы переезжаем ко мне.
Марату и слова сказать не дали. Когда били куранты, оба парня этого уже не слышали, охваченные страстью, нежностью и… любовью.
