Его большой день - [41]

Я понял, что дело плохо. Сразу забыл про цикорий и помчался за отцом. Выслушав меня, он побежал домой и оделся во все теплое. А мне уже в дверях сказал: «Ты самый старший, помогай маме, пока я не вернусь!» — и исчез.

Габо вздохнул. Глаза его потускнели, а нос еще больше заострился.

— Хуже всего, что мама все плачет. Никак не может успокоиться. Прямо не знаю, что с ней делать, — сказал он совсем как взрослый.

Йожо еще никогда не видел этого сорванца таким удрученным. Когда Габо закончил, он сказал:

— И моему отцу пришлось уйти. Во «Взрыве» был обыск.

— А, черт побери! Ну и…

— Ничего не нашли, только папины книжки.

— У нас тоже рыскали. Как раз перед твоим приходом ушли. Взяли какие-то письма и очень злились, что отца нет ни дома, ни на заводе. Мама все время твердила, что с утра отца не видела. Ну, а я повторял за ней, как попугай. А они бесились…

— Знаешь, Габо, я собираюсь к отцу! — сказал Йожо.

Он хотел еще добавить, что отец будет сражаться против фашистов, но не успел. Увлекшись разговором, мальчики не услышали шороха легких шагов. И лишь в последнюю минуту Габо вскочил и заглянул за угол сушильни, где что-то хрустнуло.

— Кто-то за нами шпионит, — прошептал он, и глаза его загорелись.

Но из-за угла вышла Верка. На покрасневшем от смущения лице совсем исчезли рыжие веснушки. Она растерянно мяла вылинявшую юбчонку.

— Чего тебе? — набросился на нее Габриель, разочарованный, что это она, а не настоящий шпион.

Девочка остановилась, удивленно и тихо, едва слышно, спросила:

— А разве вы уже со мной не водитесь?

Йожо стало жаль Веру. Вот ведь они какие, совсем о ней забыли!

— Почему не водимся! — стал он ее успокаивать и хотел сказать, чтобы она села, но Габо его одернул:

— Сейчас мы рассказываем сказки для мальчишек. Для мальчишек, понимаешь! — И он как-то странно посмотрел на нее.

— Ну что ты… — заступился за Веру Йожо.

— Девчонки не умеют держать язык за зубами, — проворчал Габо сердито.

— Вот вы какие, — медленно произнесла обиженная Верка. — Раньше я для вас была хорошая и арифметику помогала решать…

— Есть чем хвастаться! — вмешался Йожо. — Ты помогла нам, мы — тебе. Невелика заслуга!

— Уходи! — стоял на своем Габо. — Сейчас мы не задачки решаем, у нас военный совет. Тебе тут нечего делать.

— Перестань, Габо… — вступился Йожо за Верку.

Она стояла совсем растерянная. Конечно, ей трудно понять, почему ее вдруг прогоняют. Объяснить бы ей, но как, ведь это тайна. И он лишь слабо возразил Габриелю:

— Оставь ее.

— Если хочешь, возись с ней сам… — покраснел Габо. — А я пошел! — И он вскочил.

Больше Йожо не вмешивался.

— Да, я знаю, вы хотите стать героями, а мне разве нельзя? — грустно сказала Верка, и Йожо показалось, что у нее задрожал подбородок.

Она наклонила голову, и две короткие косички поднялись на затылке. Минуту постояла неподвижно, словно ожидая, что мальчики передумают и позовут ее. Но они молчали. Габо стоял напротив, как разъяренный петух, а Йожо сидел под забором и молчал. Боялся, что Габо исполнит свою угрозу.

— Не хотите — не надо, просить не стану, — сказала девочка. Ей хотелось произнести эти слова гордо, но они прозвучали жалобно. Она медленно повернулась и ушла.

За углом сушильни Верка горько расплакалась. Она с трудом сдерживалась при мальчиках, а теперь слезы ручьями потекли по щекам. Как же они могли прогнать ее! До сих пор ей и в голову не приходило искать себе подругу: Йожо и Габо были ее лучшими друзьями. И тем острее она теперь почувствовала, что осталась совсем одна… Чтобы мальчики не услышали ее горького плача, Вера убежала. Не хватает, чтоб они услышали. Тогда она совсем ничего для них не будет значить.

— Все-таки не надо было ее прогонять, — сказал Йожо.

Вера все еще стояла перед его глазами, теребя край юбчонки, и подбородок у нее дрожал.

— «Не надо, не надо»! А что! Пусть не лезет! Помнишь, у шлагбаума… она ведь и тогда сбежать хотела.

— Да что ты хочешь от нее? Она ведь слабая… Какая от нее помощь, — размышлял Йожо вслух. Но только нельзя было так… Надо было ей объяснить, а не прогонять.

— Вот и объяснил бы, а?.. Но послушай, — у Габо сверкнули глаза, он снова стал таким, как прежде, — я все-таки не очень понимаю, почему наших отцов хотели схватить.

— Во «Взрыве» заседал революционный национальный комитет. Они были его членами. А революционный комитет готовит восстание против этих… Ну, сам знаешь…

— И против Швеца? — спросил Габо.

— Ясное дело. Ты ведь сам говорил, что он предатель, — кивнул Йожо.

Он гордился тем, что знает обо всем больше, чем Габо, и может ему рассказать о таких важных вещах. И по растерянному лицу друга было видно, как все это его поразило. Разве мог он предположить, что существует революционный комитет и ведется подготовка к восстанию?

— Вот это да! — проговорил Габриель и тихо свистнул. — Проучить бы теперь Швеца!

— Может, и проучат, — засмеялся Йожо. И вдруг ему захотелось похвастаться перед товарищем. Знай наших! Недолго думая он выпалил: — Знал бы ты, что делают эти с черепами!.. Они людей вешают. И таких девчонок, как Верка…

У Габриеля глаза на лоб полезли.

— А кто тебе это сказал?

Йожо вздрогнул. Он не ожидал такого вопроса. Кто же ему это рассказывал? Конечно, Никита. Но ведь он еще никому о Никите не говорил, он дал обещание…