Его банан - [2]

Если бы я была функциональным беспорядком, Брэйден был бы моим

дисфункциональным коллегой. У него та же все разрушающая генетика без настойчивости

исправить свои ошибки. Результатом этого стал двадцатидевятилетний парень, чье

основное хобби играть в «Покемон Гоу» на своем телефоне ( прим. бесплатная, на основе

определения местоположения дополненной реальности, многопользовательская ролевая

мобильная игра) и который иногда подрабатывал «санитарным офицером», с

минимальной зарплатой, чье основное дело — собирать мусор для города.

— Солнце еще даже не взошло, — простонал он.

— Да, ну, твой двухдневный льготный период закончился, Би. Мне нужно, чтобы ты

все уладил с мамой и папой, чтобы снова все мои коробки для обуви были только мои.

3

— Посмотрим. У меня есть покемон, которого бы я хотел поймать, пока буду в

центре города. Может, после этого.

Я надела пальто, остановившись на двух разных ботинках… темно-коричневом и

темно-синем, потому что у меня не было времени продолжать поиски,… и прокралась

через коридор от моей квартиры. Я жила напротив домовладелицы, и она никогда не

упускала возможности напомнить мне, сколько денег я ей должна.

Да, я платила за квартиру. В конечном счете. Моя извечная черная полоса по жизни

не давала мне иметь самую высокооплачиваемую работу в журнале, так что иногда мне

приходилось оплачивать другие счета. Как электричество. Если я чувствовала себя по-

настоящему везучей, я даже покупала еду. Мои родители не были богаты, но они оба были

учителями и накопили достаточно денег, чтобы одолжить мне, если я когда-нибудь буду в

отчаянном положении. Я не была слишком горда просить, но я не хотела, чтобы они

беспокоились обо мне, поэтому я заставила Брэйдена поклясться хранить в тайне

содержимое моего холодильника и кладовки. В любом случае, я скоро встану на ноги, так

что не было смысла раздувать из этого проблему.

Жить в Нью-Йорке было недешево, но я бы не променяла это ни на что другое. Если

и был город, который понимал мою собственную разновидность хаоса, то это был он. С

таким количеством людей, наполняющие эти улицы каждый час дня, я не могла не

вписаться, независимо от того, насколько была неорганизованна или совпадали ли мои

ботинки или нет.

Я наслаждалась своей поездкой на работу даже в те дни, когда бежала далеко позади

графика, за что я знала, что получу выговор, когда доберусь туда.

Офис, в котором я работала, был, мягко говоря, голым. Наши столы были из ДСП с

облупившимися слоями серой краски. Стены были тонкими и пропускали почти каждый

звук движения снаружи. Многие из наших компьютеров все еще были старыми и

громоздкими, мониторы весили около тридцати фунтов и были размером с

перекормленного малыша. Печатная журналистика умирала страшной смертью, и мое

рабочее место не скрывало этого. Единственные люди, оставшиеся в бизнесе, либо были

слишком глупы, чтобы почувствовать запах роз, либо те, кому слишком нравилось

заботиться о нем. Мне нравилось думать, что я и то, и другое.

Как только я вошла, Хэнк выбежал из своего углового офиса… такой же стол, как и

у нас, за исключением того, что он был спрятан в углу большого пространства, которое

мы все делили. Хэнк был нашим главным редактором и почти единственным человеком, с

которым я никогда не общалась напрямую. Был, конечно, еще мистер Уинстед, но он не

заморачивался этой работой. Он просто убеждался, что у нас есть рекламодатели для

нашего журнала и что кто-то заплатил за аренду нашего маленького кусочка небоскреба, который мы назвали офисом.

Моя лучшая подруга, Кэндис, размахивала руками и выпучивала глаза на меня со

своего стола, когда Хэнк подошел ближе. Я поняла, что она пыталась предупредить меня, но не была уверена о чем. Что, по ее мнению, я должна была сделать, если Хэнк опять

соберется дать мне задания — содержимое очередной мусорной корзины.

Хэнк прошелся по мне оценивающим взглядом, у него была привычка это делать. Он

был мужчиной неопределенного возраста, с густыми спутанными бровями, которые

выглядели тревожно похожими на его усы, которые также имели неопрятный вид, походя

на его третью бровь над губой, или, может быть, двое усов над глазами. Я никогда не

4

могла решить, как правильно. У него была седина на висках, но от него все еще веяло

энергией молодого человека.

— Сегодня вовремя? — рявкнул он. Это было почти обвинение, как будто он

пытался понять, в чем подвох.

— Да? — неуверенно ответила я.

— Хорошо. Может быть, я пока не уволю тебя.

— Ты угрожаешь уволить меня с тех пор, как я начала здесь работать. Сколько, уже

три года прошло? Просто признай это, Хэнк. Ты не можешь смириться с мыслью потерять

меня или мой талант.

Кэндис, которая подслушивала за своим столом, засунула пальцы в рот и изобразила

рвотные позывы. Я старалась не улыбаться ей в ответ, потому что знала, что Хэнк

вынюхивает веселье, как ищейка, и сделает все возможное, чтобы убить его на корню.