Египет - [9]

Как правило, к такому испытанию большинство готовится заранее. Во-первых, все берут с собой теплые вещи. Ночью на горе очень холодно. Еще каждый берет с собой фонарик: идти предстоит в темноте под звездами. Дорога, точнее, тропа, осталась нетронутой со времен самого Моисея. Гора высокая и крутая, закрывает собой часть неба, как будто на звездную карту наложили вырезанный из картона силуэт этой горы. До вершины более двух тысяч метров. Но это если на вертолете. А если пешком, петляя, - километров одиннадцать. Где идти, где карабкаться, где почти ползти... Главное - надо успеть к рассвету, иначе можно пропустить заветное слово. Повторять персонально для опоздавших Всевышний ничего не будет.

Кто не уверен в своих силах, может нанять верблюда. Правда, верблюд пройдет только первые километров пять, а дальше начнется такое, что не только верблюд, но и сам черт себе ноги переломает. Эту последнюю часть пути сможет пройти только самое выносливое животное в мире - человек.

Наверное, среди тысяч ежедневно стремящихся к восхождению паломников есть и богатые, и очень богатые люди. Но никому в голову не приходит нанять вертолет. Ведь, согласно поверью, тому, кто пройдет это испытание и сам поднимется на гору, Господь там, на вершине, во время восхода солнца простит грехи. Правда, не всем и не все. Некоторым только часть. Это зависит от того, чего и сколько ты натворил за свою жизнь. Тот, кто обратный путь пройдет легко, ни разу не оступится, не поскользнется, - очищен. А тому, кто подвернет ногу или хотя бы споткнется, еще расслабляться рано. Такому начинать новую жизнь надо немедленно, не дожидаясь даже понедельника, чтобы успеть совершить что-то полезное для человечества. Ему уже простым восхождением в этой жизни не отделаться.

Очередной нанятый мною англоязычный Дерсу Узала сказал, что начинать подъем надо в двенадцать ночи.

- Не раньше? - переспросил я на всякий случай. - Ведь мне необходимо успеть принести все свои грехи на гору к рассвету.... А ноша эта достаточно нелегкая!

Дерсу меня успокоил. Он поднимается на эту гору с такими, как я, полутуристами-полупаломниками через день, все знает. Поэтому не надо его учить. Все успеем!

Когда же мы встретились с ним у подножья горы, он мне тут же заявил, что надо торопиться. Мы поздно встретились и можем не успеть к рассвету. Необходимо взять верблюдов. Естественно, за мой счет.

- Как же так? - рассердился я. - Вы же сами мне сказали, что надо стартовать в двенадцать!

Поскольку все это мы обсуждали по-английски, Дерсу сделал вид, что он меня не понимает, вернее, что понял мое раздражение как полное согласие взять верблюдов и побежал за верблюдами.

Я понимал, что ему надоели эти восхождения с туристами через день и он обманул меня умышленно, чтобы не мучиться в очередной раз пешком, тем более что Аллах подобное восхождение лично ему за испытание не зачтет, поскольку Моисей не с Аллахом встречался на этой горе, не у него брал заповеди. Я рассердился не из-за того, что почувствовал себя в очередной раз разведенной простоквашей. Не из-за денег, потраченных на верблюдов. Я рассуждал, как человек, получивший математическое образование. Ведь если я полпути пройду на верблюде, то мне зачтется только половина грехов. А хотелось отработать все грехи за одну ночь. Потому что вряд ли я соберусь сюда еще раз.

В темноте верблюд шел мягко, но быстро, хотя у него не было фонарика. Первыми мы догнали группу немцев. Они отдыхали у самодельного ларька с напитками и очень завидовали тем, кто обгонял их на верблюдах. Уже через час мы стали обгонять все больше и больше тех, кто вышел значительно раньше нас, и дорога уже казалась освещенной из-за множества фонариков вокруг.

Главное теперь было - не смотреть вниз. Я понимал, что верблюд выбирал самый легкий для него путь, но он почему-то все время жался к пропасти. Обходя камни и валуны, раскачивался так, словно пытался катапультировать меня в эту пропасть. Что бы непременно и произошло, если бы меня от страха, когда я смотрел вниз, так плотно не заклинило между его горбами. Все время хотелось сказать верблюду: "Да посмотри же ты себе наконец под ноги!". Но верблюд гордо смотрел только вверх. Может, поэтому и не боялся пропасти, что просто не видел ее. Опустить вниз голову было ниже его фрегатного достоинства.

Есть святое правило. Если, скажем, на приеме у английской королевы вы не знаете, как вести себя за столом, следите за тем, кто умнее вас в этой ситуации, и просто повторяйте все движения за ним. Здесь, на Синае, синайский верблюд был умнее меня ровно настолько, насколько я умнее его был на российской сцене. Поэтому я стал подражать ему и тоже гордо смотреть вверх, туда, на вершину темного силуэта горы.

Тоненькой спиралью заползали на нее тысячи фонариков. Мерцая и подрагивая, они карабкались по темному силуэту горы и там, в вышине, превращались в звезды, плавно перетекая в Млечный путь.

Я до сих пор помню, как в этот момент мне захотелось, чтобы со мной рядом были все те, с кем я дружил еще в школе, в институте, все, кого я любил в своей жизни.