Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э. - [37]

Наиболее выдающимся достижением Филадельфа стало строительство в восточной оконечности острова Фарос знаменитого маяка. Это производившее сильное впечатление пятиэтажное сооружение из сверкающего мрамора, сужающееся кверху, стало апофеозом развития инженерного дела. Первый и два следующих этажа были квадратными в плане, четвертый был восьмиугольным, а пятый – круглым. На крыше располагались металлические зеркала, выставленные таким образом, чтобы в них отражались корабли, незаметные с берега. Ночью на крыше зажигали яркий огонь, помогавший штурманам, не уверенным в правильности выбранного курса. Моряки нуждались в помощи, ибо залив, ведущий в Большую гавань, был узким, а течение у берега – опасным. Если верить надписи: «Эту башню принес в дар Сострат из Книда, друг царей, ради спасения мореходов»[27], содержание которой было пересказано Страбоном, Фаросский маяк спроектировал архитектор Сострат.

После смерти Арсинои здоровье царя ухудшилось. Он постоянно болел и временами, очевидно, был даже на волоске от смерти. Тогда все жители Египта объединялись и начинали молиться за его выздоровление. Данный факт свидетельствует о том, что Филадельфу удалось сохранить популярность в народе, несмотря на многочисленные недостатки. В свою очередь, сам он возлагал ответственность за свое выздоровление на какое-нибудь египетское божество. До нашего времени сохранилась одна из подобных посвятительных надписей, в которой упоминаются Хонсу, почитавшийся в Фивах и считавшийся богом-целителем, и обожествленная Арсиноя II. В ней Филадельф благодарит «Хонсу, великого бога, изгоняющего демонов, спасшего Его Величество от загробного мира». Однако ни Хонсу, ни какое-либо другое египетское или греческое божество не способно даровать бессмертие, да и сам Филадельф, ослабленный из-за потакания своим желаниям, не смог противостоять старости. Но в глазах подданных он до самого конца оставался героем, обладающим наполовину божественной сущностью, и прощальные слова Феокрита: «О Филадельф, о тебе я буду говорить, как и о других полубогах», вероятно, выражали общее мнение.

Приближался конец царствования Филадельфа – дни его жизни были сочтены. Он все еще обладал живым умом и крепко держал в своих руках бразды правления, но на его лице и теле оставили следы беспутный образ жизни и потакания желаниям. Светловолосый юноша превратился в уродливого лысого старика, не способного передвигаться без посторонней помощи. Царь страдал от подагры и ожирения. Его лицо стало красным, глазные яблоки выдались наружу, а кожа вокруг рта растянулась. Он хватался за жизнь, моля богов о бессмертии, с завистью смотря на здоровых бедняков, отдыхавших на берегу моря. «Несчастный я! – воскликнул он. – Почему не могу я быть одним из них!» Какой печальный конец…

Глава 5 Птолемей Эвергет 247–221 гг. до н. э.

После смерти Филадельфа на египетский трон сел Птолемей Эвергет, старший из сыновей, рожденный ему Арсиноей I. Это был красивый и добродушный македонянин, несмотря на массивную шею и рябое лицо. В его праве на престолонаследие никто и никогда не сомневался. Филадельф отверг Арсиною, но не ее детей, и его новая жена и сестра Арсиноя II не ставила под сомнение их право на трон. Эта женщина с материнской заботой относилась к молодежи. Она была добра к собственным детям, рожденным от Лиси-маха, и стала такой же прекрасной мачехой для произведенных на свет первой Арсиноей, место которой она заняла. Она следила за состоянием их здоровья, обучением. Впоследствии Эвергет признавал, что многим обязан этой женщине, называя себя «сыном Птолемея и царицы Арсинои, божественных брата и сестры».

Смерть Арсинои II стала большой потерей для царской семьи – Филадельф отдал детей на попечение слуг, и Эвергет так и не сумел простить это отцу. Повзрослев, он стал своевольным юношей и начал с презрением относиться к порокам своего отца. Но александрийцы испытывали к нему симпатию, и Филадельф, завидовавший популярности сына, стал раздумывать над тем, как бы отправить наследника куда-нибудь подальше от столицы.

Такая возможность ему подвернулась благодаря смерти правителя Киренаики Магаса. Туда необходимо было послать нового наместника, и Эвергет в 259–258 гг. до н. э. отправился в Кирену. Это назначение было вполне легитимным. В результате похода Филадельфа против Магаса стало понятно, что тот должен сохранять власть над Киренаикой до конца своих дней, а его единственная дочь Береника – выйти замуж за наследника Филадельфа, вследствие чего Киренаика снова присоединится к Египту. Однако дальше помолвки дело не зашло. Потенциальные жених и невеста были детьми, Магас сомневался в том, что его подданные одобрят этот союз, а Филадельф – в верности сына.

Задержка едва не привела к потере Египтом Киренаики. Тело Магаса еще не похоронили, а его подданные обратились к его вдове Апаме с просьбой расторгнуть договор, и та стала искать другого претендента на руку дочери. Она обратилась к правителю Македонии Антигону Гонату, и тот охотно сделал ей одолжение, отправив в Кирену, столицу Пентаполя, своего привлекательного сводного брата Деметрия. Но этот выбор оказался неудачным. Уже через несколько недель Деметрий захотел вернуться в Грецию, осознав, что место на троне достается ему слишком большой ценой. В Кирене, не способной затмить собой Коринф и другие полные веселья греческие города, ему было невыносимо скучно. Здесь ему приходилось коротать время в обществе невзрачного ребенка и престарелых философов, которые не могли заменить на все согласных любовниц и остряков. В поисках развлечений Деметрий стал приглядываться к придворным дамам и обратил внимание на сумевшую сохранить привлекательность и остававшуюся желанной Апаму. Во дворце стали болтать об этой интрижке, и в какой-то момент Береника узнала, что Деметрий находится в комнате ее матери. Она побежала в спальню Апамы, распахнула дверь и увидела своих мать и жениха в объятиях друг друга. Затем в комнату вбежали стражники, оттащили соблазнителя от любовницы и зарезали сначала его, а затем и Апаму. Береника тщетно пыталась спасти мать