Егеренок - [39]

Сафончик метнул на Веньку такой взгляд, что тот съежился и опустил глаза, но и на этот раз Левка не раскрыл рта.

— Ну чего ты молчишь? — начал злиться Сигач.: — Все равно твоему отцу не отпереться, все равно докажем, что это он был у черемухи. Следы-то рубчиками и елочками… Вспомни, в селе только у твоего отца сапоги с такими подошвами. Ты еще сам хвалился, что он их по блату достал на торфоразработках. Для рыбалки и охоты, дескать, самые лучшие сапоги, чуть не до пояса… Ведь хвалился же?

Сафончик разлепил губы:

— А может, он там раньше был, траву косил?

Слова Левки поставили членов штаба в тупик. Сафончик приободрился, с насмешкой взглянул на Сигача. Колька от волнения стал заикаться.

— Д-да ты все врешь! Отец же Ромки сказал…

— Ха, отец Ромки! — Сафончик оскалил мелкие зубы. — Он нарочно на моего отца сваливает!

Казалось, Сафончик победил: выпытать у него ничего не удалось, он даже поставил противников в тупик. Но тут с Левкой стало твориться что-то непонятное. Какие раздумья сломили его волю? Он показал рукой на Нюшку Мордовцеву, и голос его зазвенел:

— А ее-то отец не виноватый, что ли? Всегда только на моего валите, а ее всегда чистенький?

Ромка посмотрел на Нюшку. Она подняла лицо и широко раскрыла глаза. На ее лице не было заметно ни одного даже самого маленького синячка, ни единой царапины. А говорили, что ее отец излупцевал… Значит, прав был Венька Арбузов — она просто от дежурств хотела улизнуть?

С Сафончиком случилось чудо: самый отчаянный заводила и драчун, самый сильный мальчишка на селе вдруг зарыдал с глубочайшей обидой. Уж этого-то никто не ожидал.

Нюшка Мордовцева с испугом и жалостью смотрела на него и тоже готова была разреветься. Ромка взбеленился: еще и жалеет его!

— А ты-то что гляделки уставила, предательница? Иди к своему папаше-бандиту, он у тебя хуже, чем у Сафончика!

Нюшка ахнула и побежала за палатку. У Ромки сжалось сердце: он встретил бешеный взгляд Сергея Ивановича.

— Хромов, уйди отсюда!

Ромка отошел на берег озера и там повалился на траву.

Время шло. О чем совещался у штабной палатки учитель с членами штаба? А почему без него? Колькин, что ли, отец егерь, или Саньки Мизинова, или Венькин? Это их отцов, что ли, ранили? Никакого права не имеют они без него такие дела решать. Тоже, нашлись начальнички.

Как ни растравлял Ромка свою обиду, все-таки упорно проблескивали справедливые мысли: «Мало мне, дураку, сам виноват, что Нюшку обругал. Она, что ли, виновата? Надо сперва думать, а потом с языком высовываться».

Наконец у палатки заговорили громко. Ромка поднял голову. Члены штаба и Сафончик стояли тесной кучкой. Левка уже не плакал, но был угрюм и глядел под ноги.

— Ты ведь неплохой человек, Сафонов, — сказал Сергей Иванович, держа руку у Левки на плече и даже как будто прижимая его к себе. — Приходи к нам и друзей приводи. Ваша смелость нам пригодится. Придешь?

Левка кивнул и направился вдоль берега озера к селу.

Ромка совсем обозлился: Сафончик и его отец — смертные враги природы, а его так обхаживают. Придет он, ждите!

Сергей Иванович и Мизинов скрылись в палатке. Сигач развел руками, дескать, я не виноват, что тебя не зовут, и нырнул туда же.

Ромка от злости опять уткнулся носом в траву. Но тут ему в голову пришла совсем простая мысль: «А ведь слова Левки про Нюшкиного отца — почти признание! Он же сказал: «А ее отец невиноватый, что ли?» Ну да, ну да, так и есть. Неужели те, в палатке, не догадываются об этом?»

Ромка ворвался в штабную палатку:

— Сергей Иваныч, а ведь Сафончик-то почти сознался!

Сергей Иванович нахмурился, глядя в сторону, потом все же сказал:

— Садись уж, раз пришел.

Сконфуженный приемом, Ромка опустился прямо на парусиновый пол у входа и со своими запоздалыми догадками больше не высовывался.

— Итак, у нас уже есть кое-какие соображения. А сейчас скажу вот что. Обстановка сложилась слишком опасная, поэтому ночные дежурства на озерках предлагаю прекратить. Кто возражает?

— Прекратить? — вскинулся было Ромка, но Сигач поддержал учителя.

— Это правильно, Сергей Иванович, если уж в егеря стреляли, то нас излупцевать им нипочем. Вот если бы Сафончик сознался…

— Довольно про Сафонова! — резко прервал Сигача Сергей Иванович. — Нам надо принимать какие-то другие меры. Прежде всего идите сейчас к участковому и сообщите все, что вам известно. А потом подумаем. Действуйте.

Участковый уполномоченный Сиволобов в огороде пасынковал помидоры. Сигач позвал его. Он разогнулся, схватившись за поясницу, поморщился.

— Чего вам?

— Петр Васильевич, то есть товарищ лейтенант! — Сигач знал, как подойти к человеку. — Нас учитель Сергей Иваныч послал. Можно вас на минутку?

Сиволобов озабоченно посмотрел на зеленые от помидорной ботвы пальцы рук, вымыл их в бочке с водой. Подойдя к плетню, внимательно оглядел Сигача, Саню Мизинова, Веньку.

— А это, кажись, егерев сын? Ага.

Сигач обстоятельно рассказал ему обо всем, что стало известно про Мордовцева и Сафонова в последние дни.

— Та-ак, значит, следы от сапог и только? Мало.

— А голова и ноги-то! — подсказал Венька.

— Это уже кое-что, это уже зацепка, особенно, если голова и ноги были свежие.