Эфирный вихрь - [9]
— Да, этот мир создался сам собою, неожиданно для меня, — продолжал брат. — Но я заметил, что он все же является некоторым отражением моей души. Я хорошенько не знаю, отчего это, но это так…
Я вспомнил математические цветы, животных, похожих на машины и аэропланы…
— Да, пожалуй, это — так, — подтвердил я.
Потом в уме моем встала ужасная битва у берегов нефтяного озера, и я не мог удержаться от вопроса:
— Но послушай, а это сражение, весь этот ужас, неужели что-нибудь подобное имело место когда-нибудь в твоей душе, ясной и прозрачной, как глаза ребенка. Ведь я тебя знаю с детства.
— В каждой душе есть темные области, — медленно ответил он. — Потом, там, у озера, это было законное истребление подводных хищников, лишавших пищи все живое, кроме них. Ужасы были преувеличены твоим напряженным воображением. Но они есть: да, они есть, — прибавил он грустно.
Он стал снова ходить по комнате взад и вперед. Некоторое время мы молчали. В окно стучался дождь. Слабый вой ветра доносился сквозь двойные стекла.
— Ну, а здесь, разве все… — начал было брат, но, криво усмехнувшись, умолк. Опустившись в кресло, он глубоко и тяжело задумался. Я знал, что его нельзя тревожить в такие минуты. Да и сам я был слишком утомлен и подавлен всем пережитым за вечер.
Выйдя из своего оцепенения, я стал прощаться с удивившей меня робостью и почтительностью. Когда брат поднял на меня глаза, мне почудилось, что из-за приветливой и прекрасной улыбки его на меня взглянула та же темная и загадочная бездна, которая осталась в каменной комнате.
С тех пор прошло уже два месяца. Я снова у себя, за тысячу верст от Петербурга. Окна моего кабинета выходят в чудесный сад, покрытый серебром и алмазами девственного снега. Когда я поднимаюсь от работы, я вижу, не вставая с места, эти полосы ослепительного, брызжущего жизнью и радостью света, чередующиеся с нежно-синими пятнами полутеней. С неба и на снег, и ко мне в душу льются потоки пронизанной золотом лазури, такой чистой, такой прозрачной, такой ликующей, что все пережитое тогда кажется странным кошмаром. Уж не безумец ли мой брат, и не поддался ли я его бессознательному внушению под действием непривычной обстановки и его горящих глаз и речей… Не бред ли это был?
Я теперь внимательно просматриваю газеты и нарочно выписал себе «Annalen der Physik»[5], но нигде ничего не встречал до сих пор об открытиях брата.
Одно только обстоятельство укрепляет мою колеблющуюся веру в реальность этих странных воспоминаний. На столе у меня стоит цветок, нежный и печальный, с вечно поникшей головкой, всегда стыдливо и грустно отворачивающейся от дерзких лучей слишком яркого солнца. Неуловимый, ни с чем не сходный запах его наполняет мою комнату чуть внятным дыханием нездешней и неисцелимой тоски. Он вырос из луковицы, оказавшейся у меня в кармане после нашего фантастического путешествия, должно быть, оторванной от того цветка, похожего на букву «е» и на белую лилию. Но сходство с буквой теперь совсем нарушено. Растение пустило несколько стеблей, и на каждом качаются тонкие шелковистые венчики. Угадать в их прозрачных кружевных лепестках математические знаки можно только с большим напряжением фантазии. Если отвлечься от розовато-белого цвета их и от изящных волнистых очертаний, в общем положении всего куста можно видеть изображение такой формулы:
1+1/n>t
Растут еще новые лепестки и, может быть, завершат темный для меня смысл этих знаков. Но, не ожидая их появления, при одном взгляде на больную красоту моей душистой гостьи, я вижу, что она родилась под иным небом и живет иной жизнью, чем здешние цветы.
НИКОЛАИ НОВИКОВ
Биографический очерк
Николай Федорович Новиков родился 17 апреля (по другим источникам — 12 января) 1884 г. на Архангело-Пашийском заводе (ныне Пашия) в семье купца, выходца из крестьян. В детстве жил на Бисерском заводе. В 1895 г. окончил народную школу. Затем учился в мужской гимназии в Перми; в гимназии начал писать стихи и приобрел популярность как официальный гимназический «поэт».
В 1903 г. Новиков окончил гимназию и в том же году поступил в Казанский ветеринарный институт. Был исключен со второго курса за участие в студенческих волнениях и выслан по месту жительства; из Перми перебрался в Екатеринбург и сошелся с группой поэтов, публиковавшихся в газете «Уральская жизнь». Его стихотворения 1905–1907 гг. пронизаны революционными настроениями.
Новиков публиковался в газетах «Пермские губернские ведомости», «Урал», «Голос Урала», «Уральский край», в сатирических журналах «Гном» и «Рубин»; выступал с рассказами, стихами и мистическими «фантазиями», затем обратился к драматургии. Публиковался под псевдонимами «Николай Черешнев», «Н. Черешнев», «Ник. Черешнев», «Н. Чернышов». С появлением связей в столичных литературных кругах стал проводить зимы в Петербурге, однако весной неизменно возвращался на любимый Урал.
Представленная Новиковым на IV драматический конкурс им. А. Н. Островского пьеса «Серая пасть» была приобретена для постановки в Петербурге и Москве (сезон 1909–1910 гг.) Новым драматическим театром. По цензурным соображениям пьесу, рассказывавшую о быте мужской гимназии, автору пришлось переделывать, и она была впервые поставлена лишь в сентябре 1911 г. в Екатеринбурге под названием «Частное дело». Отмечая дарование молодого драматурга, критики отмечали карикатурность персонажей, «черные краски» автора и такие скандальные повороты, как растление ученика классной дамой, интимные отношения с горничной и т. д. Пьеса прошла по многим провинциальным сценам, ставилась в Москве театром Незлобина и в Киеве театром Кручинина.
