Эфирное время - [27]

Римский ученый ошибался. Несмотря на непревзойденную твердость, алмазные кристаллы хрупки и легко раскалываются от ударов. Козлиная кровь не оказывает на них никакого действия.

Чистые сверкающие кристаллы, такие, как «Питт», попадаются редко. Сырые необработанные камни не бросаются в глаза ни своим блеском, ни своей внешней формой. Поверхность их часто матовая и шероховатая, иногда покрыта корочкой постороннего вещества, которую называют «рубашкой». В средневековых лапидариях, специальных трактатах, посвященных целебным и магическим свойствам драгоценных камней, утверждается, что алмазы растут семьями, один маленький, другой большой, кристаллы мужские и женские. Они питаются небесной росой и рождают детенышей. Для них, как для человеческих детей, появление на свет в «рубашке» — счастливый знак.

Ранней осенью 1829 года на Урале, в Горноблагодатском округе, в деревне Калининской бабушка Аполлинария Попова вышла утром поглядеть, как дела у белой курицы-несушки. Курицу звали Мотя. Она была старая, жирная и необычайно яйценосная. Заглянув в лукошко, выложенное мягкой соломкой, Аполлинария Ивановна, к ужасу своему, не обнаружила теплых крупных яичек цвета топленого молока, которые обычно к завтраку приносила Мотя в количестве не меньше трех штук. В чистой соломке покоилось одно-единственное яйцо, по размеру меньше голубиного, грязное, серое, а главное, какое-то квадратное.

— Ой, батюшки, да что ж это за пакость такая? Неужто сглазили куру? — воскликнула Аполлинария Ивановна, перекрестилась и быстро забормотала:

— «Да воскреснет Бог, и да расточатся врази Его…»

Кряхтя, охая и бормоча молитву на изгнание нечистого, Аполлинария Ивановна отправилась в сени. Лукошко она несла осторожно, на вытянутых руках, и боялась смотреть на квадратного недоноска, боялась дышать исходящим от него колдовским смрадом, хотя на самом деле пахло из лукошка просто куриным пометом.

Старший внук Аполлинарии Ивановны, четырнадцатилетний Павлик, собирался на работу, мыть золото.

— Ты погляди, Павлуша, напасть какая, — бабушка дала ему лукошко, — куру-то нашу сглазили, я знаю кто, Раиска-бобылка, ведьма проклятая. Помнишь, третьего дня Мотенька пропала? Раиска ее к себе заманила на двор, у ней есть черный петух, бабы говорят, петух этот особенный, заговоренный. Ему сто пятьдесят лет, он никогда цыпленочком не был, откуда взялся, неизвестно. Если какую курицу покроет, она сразу нестись перестает. Ой, беда, Павлуша, жалко куру-то, теперь только в суп ее разве, да и то не знаю, не будет ли вреда от такого супу?

— Ладно тебе, бабушка, — Павлик осторожно взял маленькое грязное яичко в руки, поскреб ногтем твердую грань, — куры наши бегают не к Раиске на двор, а к прииску, вокруг кашеваров пасутся, там и пшено, и хлебные крошки. Раиска-бобылка тут ни при чем. И петух у нее самый обычный, просто черный, как уголь, и драчливый, как бес. А на прииск к кашеварам бегают подкормиться не только с нашего двора куры, но и со всех соседних. — Павлик говорил рассудительно, как взрослый, а сам все скреб странное яичко, рассматривал его на свет.

— Ну да, как же, на прииск, — продолжала ворчать бабушка, — там пшено старое, прогорклое, чего им, курам-то, бегать? Вон я ее, голубушку, отборным зерном кормлю, никуда ей не надо бегать со двора. А ты, Павлуша, простокваши покушай с хлебцем, да брось на это чудо-юдо глядеть, выкинь его скорей, от греха подальше, а лучше в болотце утопи.

Но Павлушу вдруг как ветром выдуло из избы. Он сбежал с крылечка, крепко сжимая в кулаке грязное чудо-юдо. Лицо его раскраснелось, глаза заблестели. Остановившись на бегу, он развернулся, подбежал к Аполлинарии Ивановне и быстро зашептал ей на ухо:

— Бабуля, ты соседкам про это яичко не болтай. Никому ни слова. Поняла? — И тут же убежал, так и не покушав простокваши с хлебом.

Летом Павлик Попов работал на Крестовоздвиженских золотых приисках, принадлежавших Бисерскому заводу графини Порье. 3 июля он нашел странный кристалл, крупный, бесцветный, прозрачный. Через два дня на прииск явился сам граф Порье вместе с минералогом Шмидтом, и вскоре в Петербург министру финансов графу Канкрину была отправлена срочная депеша. Граф Порье писал:

«3 июля приехал я на россыпь вместе с господином Шмидтом, и в тот же день, между множеством кристаллов железного колчедана и галек кварца, открыл я первый алмаз. Алмаз этот был найден накануне 14-летним мальчиком из деревни Калининской Павлом Поповым».

Разумеется, сам Павлик об этом письме понятия не имел, не знал, что имя его войдет во все учебники и научные труды по минералогии. Но отлично понимал, что такое эти прозрачные кристаллы и сколько они стоят.

Ранней осенью 1829 года несушка Мотя склевала на прииске крупный, чистый алмаз, а потом выкакала его в лукошко.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

За окном падал крупный снег. Было светло от снегопада и так тихо, что слышно, как в пяти километрах от дома гремит " по ледяным рельсам одинокая электричка.

Подмосковный дом Дмитрия Владимировича Мальцева был большим и теплым, с центральным отоплением, с тремя ванными комнатами и двумя маленькими душевыми. В гостиной, в столовой и в спальне Дмитрия Владимировича имелись еще и камины, настоящие, с ажурными экранами, с полным набором всяких щипцов, кочерег, щеток, совков и совочков для углей.