Эфиопика - [11]

Благодаря своей популярности роман Гелиодора дошел до нас в большом количестве рукописей – их насчитывают до двадцати двух. Три наиболее древних списка восходят к XI и XII столетиям, свыше полутора десятка – к XIII-XVI векам; имеются списки XVI-XVII веков, то есть относящиеся ко времени уже после выхода в свет печатных изданий.

Первое печатное издание Гелиодора было сделано по так называемому Кодексу Монацензис XIV века, имеющему в конце пометку, что он вывезен из Константинополя. То был один из двух списков романа Гелиодора, доставленных в те годы в Европу «отцом греческой учености» на Западе Константином Ласкарисом, который, после взятия Константинополя турками, нашел прибежище во Флоренции и служил посредником при переговорах Лоренцо Медичи с султаном Баязетом II относительно приобретения греческих рукописей.

Спасенная Ласкарисом рукопись романа Гелиодора была приобретена венгерским королем Матвеем Корвином, ценителем гуманитарных знаний, но в 1526 году и столица Венгрии, город Офен (Буда), был занят турками. Накануне падения город подвергся разграблению. Один из солдат отступающей бранденбургской армии похитил из королевской библиотеки рукопись, соблазнившись ее богатым видом, и привез в Нюрнберг для продажи. Солдат, конечно, не знал по-гречески и не подозревал о ее содержании, но – и это характерно для Эпохи Возрождения и гуманизма – он уже понимал, что древние рукописи высоко ценятся. В Нюрнберге рукопись купил у него Винцентий Опсопеус (Гейднекер), переводчик греческих авторов на латинский язык, причастный к кругу Виллибальда Пиркгеймера, друга и покровителя Альбрехта Дюрера. Издание Опсопеуса вышло в Базеле в 1534 году.

В течение XVI столетия вышло пять изданий на греческом или на латинском языке; в XVII веке – семь; в XVIII – четыре.

Латинский перевод был необходим, чтобы Гелиодор вошел в культурный обиход латинского Запада, но любопытно, что он был выполнен представителем Восточной Европы, славянином. Латинское издание Гелиодора появилось без греческого текста в 1552 году и снабжено посвящением польскому королю Сигизмунду Августу.

Посвящение написано, как там указано, в наследственной вотчине Варшавице. Подпись: Станислав Варшавицкий. Вслед за посвящением помещено письмо Филиппа Меланхтона, сподвижника Лютера, к базельскому издателю Иоганну Опорину. Меланхтон хвалит роман и одобрительно отзывается о польском рыцаре, его переводчике.

Последовавшее через четыре года переиздание латинского перевода (Антверпен, 1556) сделано уже не в неудобном большом формате, а в шестнадцатую долю листа. Это показывает, что роман пришелся по вкусу ренессансным кавалерам и дамам: приняв изящную форму карманного издания, он мог появиться и в светском обществе. Чтение на латинском языке не было тогда редкостью среди образованных людей.

Широкая известность и европейская слава романа Гелиодора началась со времени появления ставшего классическим французского перевода 1549 года (четыре переиздания до 1583 года), выполненного Амьо, впоследствии знаменитым переводчиком Плутарха. В XVI веке появилось пятнадцать изданий Гелиодора на французском языке; на английском – пять (первым был перевод Томаса Андердауна в 1569 году); на немецком – четыре; на итальянском – девять, на испанском – два. Иначе говоря, в XVI веке было тридцать пять изданий Гелиодора на новых языках, то есть роман переиздавался примерно каждые три года. Среди этих изданий были и попытки стихотворного переложения романа или некоторой его части (по-английски в 1531 году, по-итальянски в 1557 году). В XVII веке роман выдержал двадцать восемь изданий, в том числе уже и на польском (1606 г., в Вильне), голландском (1659) и на датском (1650), В XVIII веке – восемнадцать изданий (на венгерском – 1700 г.). Эти цифры свидетельствуют о необыкновенной популярности романа.

Одновременно с переводами роман Гелиодора, в отдельных своих мотивах и эпизодах, в переделках или в цитатах, стал входить в европейские литературы. Если у Рабле Пантагрюэль «с греческим текстом Гелиодора в руках задремал» – это по замыслу автора, не означало, что Гелиодор скучен, но служило лишь для насмешливой характеристики Пантагрюэля: «Он гораздо скорее засыпал с книгой в руках, нежели без нее» (IV, 43). Монтень в своих «Опытах» (т. II, гл. VIII) коснулся легенды о Гелиодоре и высказал свое мнение о его романе: «Гелиодор, добрейший епископ города Трикки, предпочел лишиться своего почтенного сана, доходов и всего связанного с его высокой должностью, чем отречься от своей дочери, которая жива и хороша еще поныне, хотя для дочери церкви, для дочери священнослужителя она и несколько вольна и чересчур занята любовными похождениями».

Торквато Тассо так отзывался о достоинствах романа Гелиодора: «Заставить слушателя недоумевать, между тем как автор переходит от смутного к определенному… одна из причин, почему нам так нравится Гелиодор». В «Освобожденном Иерусалиме» (XII, 21-25) Тассо воспользовался гелиодоровской версией рождения белого ребенка от чернокожих родителей: в его поэме эфиопская царица, будучи беременной, имела перед глазами картину, на которой была изображена дева, сверкающая белизной; боясь ревнивых подозрений супруга, царица подменила родившуюся дочь – Клоринду – черным младенцем.