Эфффект линзы - [44]

— «Хорошая пара — задрот и целка. Ты и его к своему психологу бери, он вам обоим поможет. Тебе-то, наверное, уже помог». Это цитата.

Я закрыл глаза, стиснув кулаки. Какое счастье, что Гуць не находится в зоне досягаемости прямо сейчас! У меня есть пара секунд, чтобы передумать его убивать.

— Простите…

Лиля участливо заглянула мне в лицо и жалостливо сморщила лоб.

— Ничего, спасибо, Лиля…

Она хотела что-то добавить, но я уже бежал по коридору к лестнице, ведущей на первый этаж. Какое-то время у меня в голове еще крутилась эта фраза, звучащая то строгим «учительским» голосом Рыбаковой, то повторяемая насмешливым писклявым тембром Гуця. С одной стороны, не произошло ничего сверхординарного. Одноклассник посмеялся над одноклассницей. И сколько таких случаев бывает в школьной жизни?! Но ни за одну шутку, ни за одно обидное слово мне еще так сильно не хотелось избить человека до полусмерти. Волна ошеломляющей ярости была настолько сильна, что грозила буквально на какое-то время смыть мой рассудок. Гуць был еще ребенком. Глупым, злым, капризным ребенком, требующим внимания, но, даже понимая это, я никак не мог смириться с такой, пусть и нечаянной, подставой. От мысли, нет, только от тени мысли, что Вика сейчас считает меня самым мерзким на свете болтуном, тут же стало лихорадить, не говоря уже о том, что само по себе «то самое» слово, сказанное так не вовремя, могло нанести ей серьезную травму, учитывая ее болезненное отношение к этой «проблеме».

Я очутился в «курилке» быстрее, чем успел потушить внутри гневный огонь.

— Где Гуць?!

Кравченко едва не выронил из пальцев сигарету, удивленно подскочив на месте от моего неожиданного громкого вопроса.

— Опа, мужики, щас гниде прилетит, кажется…

Я обвел взглядом толпу старшеклассников в поисках того, кто это произнес.

— Да хрен его знает, Кирилл Петрович… — Никита шмыгнул носом. — Только что в классе был…

— Он на стадионе.

У меня не было времени удивляться тому, что некурящий Сдобников делает тут, в традиционном «месте для курения» под окнами школьного туалета. Он сложил руки на груди и как обычно невозмутимо наблюдал за моей реакцией, лишь немного удивленно подняв брови, когда разглядел на моей щеке слабый красный след.

Я кивнул ему и взбежал на небольшую насыпь. За ней начиналась школьная площадка для баскетбола и большое футбольное поле с несколькими уцелевшими от местных металлоломных «бизнесменов» синими лесенками и брусьями.

Видимо, Гуць решил согнать пар или же просто резко стал блюсти здоровый образ жизни, потому что сейчас он яростно отжимался. Я подошел сзади, раздумывая, ударить ли его сразу или сначала спросить, зачем он это сделал.

Дима обернулся как раз вовремя, мгновенно соскользнув с брусьев, и испуганно шарахнулся назад. По выражению моего лица он и так понял, что ничего хорошего ему не светит.

— Я жду объяснений.

— К-каких?

— ВРАЗУМИТЕЛЬНЫХ! — я подлетел к нему ближе и схватил за грудки. — Какого черта ты сказал это Вике?! И на что ты там намекал?!

Гуць попытался вырваться, но я оказался сильнее — продолжать сопротивление и рвать одежду ему явно не хотелось. Он нервно облизал губы, пытаясь сообразить, что делать в этой непростой ситуации, а потом вцепился в мои рукава.

— Пустите! Че вы прицепились?! Че я такого сказал?!

Я зарычал, сдавив его воротник почти до треска.

— Тебе объяснить, что ты ее обидел? Гуць, не зли меня! И потом — что ты там выдумал про меня?! Слабо в лицо повторить, да?! — Я стиснул зубы. — Ты такое натворил… Блин, ты же и сам не поймешь, что сделал! Зачем?!

— Да просто!

— Просто только кошки рождаются!

— Ни хрена не пойму… Ну и ладно! — Он вдруг поморщился и рискнул даже насмешливо ухмыльнуться. — Кто ее просил ко мне лезть?! Я с Феськовым базарил, не с ней! И вообще! Развели трагедию! Как есть — так и назвал ее… Или информация устарела?

Я почувствовал, как сильно чешутся костяшки пальцев. Но бить можно только равных. Бить слабых и недоразвитых — удел таких, как сам Гуць. Я схватил его руку и, с силой заведя за спину, с размаху придавил его к железной трубе лестницы. Дима тяжело крякнул, отчаянно заматерившись, и попытался высвободиться, но я заломил его локоть еще сильнее.

— Теперь слушай. Чтоб я больше не слышал никаких твоих сплетен, намеков и домыслов! Завтра же ты придешь и извинишься перед Викой. И, не дай Бог, я узнаю, что ты этого не сделал. Тогда пеняй на себя, — я на секунду замолчал и добавил: — И перед Феськовым тоже. При всем классе!

— Да за что?!

— За то, что ты, идиот, не думаешь, прежде чем языком ляпать!

Я еще раз встряхнул его и отпустил. По инерции Гуць полетел на землю, приземлившись на четвереньки прямо в растоптанную подмерзшую грязь. Парень быстро оглянулся на меня из-за плеча и, схватив рюкзак, рванул через футбольное поле к сетке, ограничивающей по периметру стадион. С невероятной прыткостью перемахнул через нее и едва не упал снова. Опасливо озираясь, Дима помчал в ближайший двор в таком же темпе и скрылся за углом дома.

В какой-то момент за спиной послышались аплодисменты. Позади, насмешливо улыбаясь, стояли несколько ребят из 11-А во главе с Никитой. Я стиснул зубы и молча прошел мимо них.