Эфффект линзы - [4]

— Как тебя зовут?

Парень замер и уставился на меня с таким видом, будто я просил вычислить квадратный корень из 4225.

— Феська! — рядом с Лехой на задней парте, раскачиваясь на стуле, восседал один из тех субъектов, без которых не обходится ни один класс. Полуприкрытые глаза, ехидная ухмылка, но не такая уверенная, как у Литвиненко, а, скорее, подхалимская, с явным желанием понравиться. Движения быстрые, но неуклюжие. Сгорбленная спина при достаточно высоком росте — скорее всего, в детстве он был слишком худым и длинным по сравнению со сверстниками и стеснялся этого, может быть, над ним тоже когда-то издевались. Самое интересное, что, вырастая и приближаясь к «элите» класса, такие дети чаще всего и становятся злейшими врагами тех, кто остается «ботаником» до конца школы. Я удивленно поднял брови, взглянув на него, но не прореагировал, продолжая ожидать ответа от рыжего.

— Феськов Вадим, — парень покраснел еще сильнее, но при этом на лице появилось выражение странной обреченности, будто он привык к подобным выходкам.

— И кем ты хочешь стать после школы?

— Программистом.

— Задротом!

Тип на задней парте определенно решил вывести меня из себя!

— Не гони, Гуць, задротом он и так уже стал!

Я перевел взгляд на Литвиненко. Его сосед по парте подставил ладонь и Леха хлопнул по ней, отметив удачную на его взгляд шутку. Всеобщая радость, смех и улюлюканье. Вадим отвернулся к окну, наклонившись вперед еще сильнее, его глаза сузились от бессильной злости.

— Леха, а кем хочешь стать ты?

— Ну… — он ухмыльнулся и сложил руки в замок. — Я не пропаду. Батя что-нибудь придумает.

Все снова засмеялись, девчонки одарили его восхищенными взглядами. Я покачал головой.

— А через пятнадцать лет, вполне возможно, Вадим будет одним из лучших программеров страны. И, проезжая мимо тебя на «Мерседесе», может быть, вспомнит, что вы когда-то учились в одном классе.

Гуць разразился громогласным смехом.

— Какой «Мерс», Кирилл… — он сморщил лоб, вспоминая мое отчество, — это самое… Петрович! Задротом был — задротом и помрет.

— Ага, а че это он будет на «Мерсе»?! — Леха выпрямился, уже явно возмущенный моим предположением.

— Потому что он четко знает, чего хочет. Ему потребовалось меньше секунды, чтобы ответить на мой вопрос.

В классе наконец-то воцарилась тишина. Всего на несколько мгновений. Потом дверь в комнату открылась без стука, и на пороге остановилось самое удивительное создание из всех, которых я знал ранее.

Впрочем, я уже встречал ее, но пока не видел ее лица. Наверное, это было к лучшему, потому что я потерял весь запас самообладания и уверенности, которые так долго собирал перед приходом в 11-А.

Ее удивительная красота бросалась в глаза при первом же взгляде, была очевидной, яркой, однако — странное дело! — тут же ускользала при назойливом пристальном внимании. И вот она уже казалась «одной из…», вполне обычной миловидной девочкой, ничем не выделявшейся из сотен других школьниц нашего города. Я невольно подумал, что как раз вот такое странное свойство и не позволяет внешности приесться. Можно видеть ее каждый день, но хватит одного быстрого нечаянного взгляда, чтобы в голову тут же вернулось то чувство потрясения, испытанное при знакомстве.

Девушка замерла на пороге, удивленный взгляд ее сине-зеленых глаз за какую-то секунду стал острым и даже насмешливым. Видимо, я снова показался ей «растрепанным». Сама она сейчас выглядела несколько скромнее, чем в прошлый раз, одетая в обычную синюю блузку и черные строгие брюки, а ее волосы сегодня не напоминали взъерошенную паклю, а вились более аккуратно.

— Меня завуч задержала… Можно?

Она не успела переступить порог класса, как Литвиненко, прежде чем я успел произнести хоть слово, мгновенно парировал:

— «Можно» Маню взять за ляжку, а войти — «Разрешите?»

Класс с готовностью взорвался смехом. Я с изрядной долей раздражения глянул на Леху, кивнув девушке в знак согласия. Проходя к своему месту, она тихо прошипела:

— Смотри, чтоб тебя ни за что не взяли!

Усевшись за вторую парту, она обхватила плечи руками и сжала рукава с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Ого. Дама явно вне себя от гнева.

— Слышь, Ольшанская…

Да уж, я думал, времена дерганья за косички проходят у них в девятом классе. Ан нет!

Девушка повернула голову к Литвиненко и измерила его презрительным взглядом. Меня удивило, как Леха запнулся, видимо, тщательно придумывая новую гадость. А еще — как изменились лица девчонок с ее появлением. Они теперь смотрели на Леху с легкой иронией, и лишь иногда в чьем-то взгляде проскальзывало кокетливое восхищение.

— Ну, так вот, любитель столетних шуток, — я подошел ближе к его парте. — Мы говорили о том, почему у Вадима больше шансов преуспеть, чем у того человека, который не имеет цели. — Я обернулся к Феськову. — Ты ведь не против, чтоб я взял твою мечту за пример?

Он кивнул, оглянувшись на своих угнетателей с задней парты. Леха все еще злился на появившуюся девушку, но идея чем-то «обломать» меня представлялась ему более заманчивой.

— Ага.

— Из ваших реплик я понял, что Вадим любит компьютеры.

— Ну да, тупо задрот! — Гуць заинтересовано следил за моими передвижениями по классу. Феськов сжал губы в тонкую ниточку, и я почти не сомневался, что через пару минут он вполне может вслух послать Гуця в далекое странствие.