Эфффект линзы - [18]
— Ну да. Какой же он царь, если он боится и кричит?
— Кричит? — она уставилась на свой рисунок и удивленно захлопала ресницами.
— Ему больно?
Я замер. Она наконец посмотрела мне в глаза, но тут же отвела взгляд, заметно вздрогнув.
— Нет, наверное. Это я просто так нарисовала.
Я наклонился к ней ближе и тихо спросил:
— А тебе?
Маша с готовностью замотала головой:
— Не, все хорошо.
Ой, как мне не нравятся эти слова!
— Ладно, — я расправил плечи и откинулся на спину кресла. — А с кем ты в классе больше всего общаешься?
Она опустила глаза, пару раз быстро скользнув по моему лицу. Ей ужасно не хотелось отвечать. Девочка поджала губы, рассеяно поводив по картинке пальцем.
— Со всеми общаюсь. Так, понемногу…
Это значит — ни с кем… Я нервно сглотнул и заерзал на стуле.
— Кирилл Петрович, у меня все хорошо, — вдруг сказала Маша, положив на стол свой рисунок. — Людмила Сергеевна уже как-то со мной говорила. И тесты я какие-то писала… Она тоже думала, что я странная.
— Но я не думаю, что ты странная, — возразил я. — Думаю, что ты хорошая, нормальная девушка. Мне просто время от времени интересно поговорить с разными учениками… ну, и это моя работа как бы… — я улыбнулся, она едва не выдохнула с облегчением и ее лицо посветлело. — Вот сейчас меня заинтересовал твой лев. Интересно, о чем ты думала, когда его рисовала.
— Не помню… Это же давно было, — девочка судорожно сжала ткань своих рукавов-крыльев, ее губы нервно подрагивали.
Стоп. Надо сбавить обороты. Черт с ним, со львом.
— Хорошо. Маш, ты не против, если мы с тобой вместе поработаем? — я протянул ей несколько бумаг. — Мне просто надо, чтобы ты заполнила эти анкеты. Это просто для отчета.
Она пробежала глазами по вопросам. Н-да, вряд ли ей понравится тест на склонность к суициду…
— Это все должны заполнять или только я? — Маша нервно сглотнула.
— Ну, все заполняли немного другие тесты. А этот я хочу поручить именно тебе. Только там много вопросов. Справишься?
Карасева наклонила голову набок.
— Постараюсь.
Пока она заполняла тест, я угостил ее шоколадной конфетой и внимательно наблюдал за каждым ее движением. Маша сидела на самом краю стула, ссутулившись, практически вжавшись в стол, и писала медленно, будто тянула время. Я заметил, что ее внимание постоянно рассеивается — она по минуте могла смотреть в окно, не мигая, а потом, внезапно очнувшись, продолжала выполнять тест. Не думаю, что ей было скучно — иногда она тяжело вздыхала, будто соглашаясь с проблемой, а некоторые вопросы вызывали заинтересованный блеск в ее глазах, и я вглядывался в бумагу, чтобы отметить для себя порядковый номер.
Через двадцать минут Маша закончила, протянув мне исписанную бумагу.
— Спасибо, Маш, выручила. Тебя точно ничего не беспокоит? Может, хочешь о чем-то поговорить?
Ее глаза мгновенно стали огромными от испуга, она отчаянно замотала головой.
— Не, все хорошо, Кирилл Петрович…
— Ладно. Если вдруг захочешь — заходи в любую минуту. Я тут постоянно торчу…
Она улыбнулась, обхватив себя руками, будто ей внезапно стало холодно, и ушла. Я тяжело вздохнул и закрыл лицо руками. В кабинет заглянула Юля, дежурившая все время под дверью.
— Что там?
Я покачал головой.
— Да, Юль, похоже, приплыли. Ну, если бы она истерила, манерничала или что-то о бренности бытия сказала… или хотя бы упомянула о Литвиненко — я бы не так волновался, — я покрутил ручку. — Но она отнекивается. «Все хорошо».
— Это плохо?
Я с уверенностью кивнул.
— Когда в глазах такой страх и печаль — вообще ужасно. Если она это сделает, то сделает уверенно, наверняка. Ей не нужна показуха и пафосное спасение.
— Что же делать?
Я забрал из ее рук классный журнал и открыл на странице с номерами телефонов родителей.
— Будем думать…
Я звонил матери Маши Карасевой раз десять, но ни мобильный, ни домашний телефон не отвечали — создалось впечатление, что они и вовсе были указаны в журнале неправильно. В конце концов, мое терпение лопнуло и я поехал к ним в гости.
Машин дом стоял на отшибе, почти на окраине шахтного поселка. До нашей школы, находившейся практически в центре города, девочке приходилось ехать на маршрутке или, хуже того, на рабочем автобусе в компании с подвыпившими после смены шахтерами. Район был на редкость убогим. Поднимаясь по улице, я не заметил ни одного ребенка или хотя бы школьника — возможно, родители не выпускали их гулять с наступлением сумерек, а может быть, их тут просто не было. Я поднялся на четвертый этаж и позвонил в дверь.
Внешность матери Карасевой меня удивила. Мне открыла высокая полная женщина с практически неподвижным лицом, а ее короткая стрижка была уложена так идеально, что казалась париком. От нее настолько веяло суровостью и решительностью, что, даже не зная наверняка, я бы и так догадался — она работает в органах… а конкретно — в налоговой инспекции.
— Здравствуйте. Меня зовут Кирилл Петрович Сафонов, я из Машиной школы, психолог. Я вам звонил, но телефон…
— До меня тяжело дозвониться, все трезвонят целыми днями, — нетерпеливо перебила она и первой протянула мне руку. — Ольга Геннадьевна. Я скоро ухожу, на работу вызвали, так что у вас несколько минут. Устроит?
Первокурсница Вика Ольшанская вновь сталкивается с криминалом: на этот раз на ее пути, похоже, стоит настоящий маньяк. Кроме того, отношения Вики с женихом Кириллом и новой загадочной подругой Алисой становятся все более запутанными, и она уже не в силах разобрать, где друг, а где враг. Продолжение Эффекта линзы.
Я бежала так далеко: от прошлого, от самой себя, от мужа. Бежала, потому что не умею бороться, не умею быть сильной. Теперь я – другой человек, с чужим именем и чужой историей, но мое личное прошлое, что я пытаюсь забыть и от которого хочу надежно спрятаться, нашло меня даже здесь, вдали от дома. Придется учиться быть сильной, ведь защитить меня некому. Или есть? Содержит нецензурную брань.
Рождение близнецов – счастье! Ну, это как посмотреть… Два голодных рта семейный бюджет не выдержит. Бабушка сказала решать вопрос радикально: один младенец остается, второго сдаем в детдом. И кому из детей повезло больше? Увы, не девочке, оставшейся под материнской грудью. Бабуля – ведьма, папа – бандит, мама – затравленное безропотное существо. Как жить, если ты никому не нужна? И вдруг нежданный подарок – брат, родная душа, половинка сердца. Теперь все наладится, вместе с любой бедой справиться можно! Разберемся, кто подбрасывает оскорбительные, грязные письма, натравливает цепных собак, преследует, пугает по ночам и… убивает.
Джемма. Впервые я увидела Калеба, когда мне было двенадцать. Во мне тут же вспыхнула детская влюбленность, которая с годами переросла в юношескую. «Разве может детская любовь длиться несколько лет?» – спросите вы. «Может!» – с уверенностью отвечу я и докажу вам это своим примером. Калеб. Я не должен был влюбляться в младшую сестренку своего лучшего друга. Она была под запретом. Господи, да она была ребенком, когда я впервые ее встретил! Но девочка выросла и превратилась в прекрасную девушку, занявшую все мои мысли и сны.
Фрида получает необычное наследство после кончины бабули — должность ректора в Академии ведьм и колдунов. Когда-то Фрида была грозой академии и устраивала неприятности всем, кто окажется в радиусе поражения. Она и сама бы рада избавиться от наследства, да нельзя. Откажется — навсегда лишится магии. А в Академии сущее веселье. Педагог по зельям — первая любовь, колдун, который вытер о Фриду ноги. Попечитель и главный ревизор — бывший муж. А красавчик заместитель явно мечтает о должности Фриды и сделает всё, чтобы сжить нового ректора со свету.
Ольга Арнольд — современная российская писательница, психолог. Ее книга рассказывает о наполненном приключениями лете в дельфинарии на берегу Черного моря. Опасности, страстная любовь и верная дружба… Все было в тот год для работавших в дельфинарии особенным.
Его ледяные глаза пленили моё сердце. А один танец переплел наши судьбы. Бал дебютантов должен был стать для меня дорогой к признанию, а стал тернистой и опасной тропинкой к мужчине, в чьих глазах лёд сменяется пламенем. Но как пройти этот путь, сохранить любовь и не потерять себя, когда между нами преграды длиною в жизнь?