Эффективная бабочка Повесть - [3]

То ли рано проявившаяся красота сыграла свою роковую роль, то ли что-то другое, но из прелестного ангела в приличной семье вырос странный лебедь. После получения почти отличного аттестата зрелости, красавица поставила родителей перед ошеломившим их фактом, что учиться она пойдёт не в институт, а на престижные курсы машинисток-стенографисток со знанием иностранного языка. Кстати, окончила она их с большим успехом.

Так вот, Барби моя лет с семнадцати была в активном поиске правильных, перспективных, «калорийных» (её мерзкое словцо) мужчин, способных обеспечивать все её материальные потребности, намеченные ею к обязательному осуществлению: большая квартира в центре столицы, два автомобиля, двухэтажная дача за городом, бриллианты в ассортименте, заграница для выезда в отпуск и так далее. Мать никогда не была дурой, отнюдь. Просто в её системе жизненных и моральных ценностей каким-то непостижимым образом оказалось только материальное, дорогое, роскошное и очень конкретное. Иногда мне думалось, что это, возможно, всё же некое отклонение, к примеру, психическое, или генетический, может быть, сбой. Иначе необъяснимо, как в семье обычных советских инженеров, повёрнутых на культуре, искусстве и моральных ценностях строителей коммунизма, могла вырасти девочка, которая, прочитав много книг — правильных и хороших книг, увлекаясь мировым кинематографом и высоко ценя итальянский неореализм, не имела никаких интересов и поводов для переживаний и слёз, кроме предметов роскоши и престижа, кроме того, что составляет основу и суть безбедного, верней, богатого существования. Как? Почему некая кнопка в её сознании (или душе, кому как угодно), отвечающая за вот это самое материальное, вдруг залипла, как дверной звонок, в который мелкое хулиганьё засунуло спичку? Залипла и звонит, звонит, звонит, не давая ей переставать жаждать, хотеть, а владея, непрестанно этим наслаждаться и никогда не уставать от блеска камней, золота, а если уж быть честным, то от шороха купюр, желательно крупных, ещё более желательно вовсе не рублёвых.

Мои бабушка и дедушка с маминой стороны… Кажется, они боялись свою дочь и её образа жизни. По крайней мере, я их видела всего несколько раз. Под старость они купили домик где-то в дальнем Подмосковье и стали жить хозяйством, огородом и воспоминаниями о прошедшей правильной молодости, тихо и незаметно, стараясь не беспокоить свою взрослую принцессу-королевишну, которая иначе, как презрительным «деревенщина» их не называла. Даже в моём присутствии. Так и получилось, что никакой к ним привязанности у меня не образовалось. Наверно, у них ко мне тоже. С чего бы? Мы были из разных миров.

В общем, они с отцом нашли друг друга. И составили в каком-то смысле идеальную пару. Была ли меж ними любовь? Вот вопрос вопросов, на который я доселе ищу ответ, и каждый раз не уверена в том, что рассуждаю правильно. Способны ли вообще такие люди любить?

Они легко предают друзей и коллег, если этого требует карьера — прожорливая пасть, постоянно алчущая жертв. У родителей никогда даже по краю сознанию не пробегает тень сомнений или мук выбора. Надо так надо. Какие вопросы?

Они легко прекращают общение и забывают людей, которые «срываются» в бедность или неудачи по разным и часто трагическим причинам. Такие им не нужны, не интересны. Ещё не дай бог оказаться втянутыми в воронку чужой беды или тратить себя (что хуже — деньги!) на помощь кому-то, на спасение. Вон из жизни, зачем нам неудачники?

Я наблюдала, как менялось лицо матери, если какая-нибудь подружка начинала плакаться ей о своих серьёзных проблемах. Мама морщилась, закусывала жемчужными зубками нижнюю губку и произносила одну лишь фразу (но с какой интонацией!):

— Ой, не нагружай меня, ради бога!

После этого мало кому хотелось продолжать откровенничать и жаловаться.

Отец же, как «рабочая косточка», был откровенным и прямым и во время застолий, произнося тосты или просто болтая, будучи чуток подшофе (до чертей он никогда не напивался, родительская «прививка» держала его в узде, отдаю папе должное), декларировал:

— Не можешь — брысь под лавку! Сплоховал, дал слабину — вон из наших рядов! Значит, сам дурак. У нас есть все возможности не делать глупости и жить замечательно. Что — не так?

Разумеется, с ним никто никогда не спорил, гул одобрения всегда был ему поддержкой. Только кого он имел в виду, произнося «у нас»? У сидящих за его столом или шире — у всех советских людей, а может быть, с размахом на все человечество? Впрочем, слова «наши ряды» многое проясняли.

Если бы кому-то взбрендило, что при таких душевных качествах мои предки были изгоями и брошенными «всеми порядочными людьми» одиночками — тот дурачок и ни черта не понимает в людях, особенно в современных, особенно с советской партийно-номенклатурной закваской. Черта с два! Полон короб знакомых и приятелей, наш дом всегда был открыт для бурного общения, вечеринок и веселья. Тучи, тучи людей жаждали общества богатой, блестящей, красивой, влиятельной пары. И среди тех людей, разумеется, преобладали тоже богатые, часто и знаменитые — артисты, режиссёры и прочие культурные деятели. Они искали знакомства моих ярких и успешных родителей, и всем, решительно всем было плевать на их моральную, скажем так, нечистоплотность, на их откровенное пренебрежение порядочностью, милосердием, добротой и милостью к падшим.