Эффект Завалишина. Символ встречи - [10]

Была разработана обобщающая теория эффекта, и выводы теории оказались настолько любопытными, что ими заинтересовались организации, ведающие обороной страны. Над всеми городами и промышленными объектами мощные силовые установки создавали непреодолимые защитные купола. Никакое макроскопическое тело не могло прорваться сквозь невидимую броню. Разрушались молекулярные связи, и тело обращалось в пыль. Нажимом кнопки в центральном пункте управления можно было закрыть границы страны от любой угрозы извне.

Эти работы не могли пройти незамеченными для зарубежных ученых. Вскоре в большинстве промышленно развитых стран были созданы излучатели. Простота конструкции и энергетическая неприхотливость позволяли любой лаборатории электроники создавать эти установки. Многовековой спор щита и меча, брони и снаряда, нападения и защиты был решен в пользу щита. Один из западных журналистов, пользуясь спортивной терминологией, так оценил ситуацию: «Военные стратеги вынуждены вежливо пожимать руки соперникам и, записав в свой актив ничейные пол-очка, останавливать часы».

В стране, отличающейся длительным традиционным нейтралитетом, была созвана международная конференция по разоружению. Эта конференция отнюдь не походила на все предыдущие, ибо она опиралась на принцип практической невозможности военных действий, а не апеллировала к страху перед грядущими несчастьями. Войн не будет!

Володя, щелкнув пальцами, попросил у Алика папиросу, усмехнулся смущенно: ну, мол, как?

— Насчет ничейных пол-очка просто здорово, — сказал Алик.

— Теперь твоя очередь, Алимжан Хайдарович.

Алик подбоченился и смешно вытянул лицо, что, надо полагать, означало эдакий вдохновенный порыв в будущее.

— После Володи мне остается лишь развить некоторые детали.

…Закон сохранения энергии не был опровергнут. Процессы, вызываемые в кристаллических структурах потоками специфического излучения, были основаны на ранее неизвестном явлении — высвобождении энергии теплового движения. Это опровергало второе начало термодинамики. В монографии, посвященной эффекту дробления, были такие слова: «Этот процесс мы называем цепным резонансом. При нем энергия разрушения межмолекулярных связей черпается в самом разрушаемом веществе — в энергии его теплового движения. Поле лишь создает условия возникновения резонансов».

Сам автор эффекта член-корреспондент Завалишин Владимир Сергеевич во главе экспериментальной группы разрабатывал новые варианты излучателя. Ведь этот прибор — не только оружие, но могучее средство в руках шахтеров, строителей, дорожников. Инженеры и изобретатели находили неожиданные области применения эффекта — от виноделия до очистки паровых котлов от накипи.

Автор эффекта получил приглашение на конференцию по разоружению. И когда над трибуной появилось его красивое, талантливое, всем отлично знакомое по многочисленным фотографиям лицо, присутствующие встали и…

Так никто и не узнал, что произошло дальше, ибо обладатель красивого, талантливого, всем хорошо знакомого лица больно стукнул рассказчика локтем.

— Бред обалдевшего первокурсника, — присовокупил Володя. Ему было и неловко, и смешно. Сколько еще детского в потаенных уголках души! Ох, как эти увлекательные прогнозы далеки от действительности. Вот она, действительность, — громоздкий, уродливый, никак не желающий работать прибор.

— А ордена? — возмутилась Ирочка. — Почему не сказали про ордена? Я тоже хочу горбушку славы.

— Пожалуйста, — любезно сказал Алик. — Твоя очередь, раздавай награды.

Девушка поскучнела, кинула взгляд на часы и заторопилась.

— Уже неинтересно, да и бежать пора. Я давно из дому, мама начнет волноваться.

Ушла. Надо бы ее проводить, но Володя не двинулся с места.

— Еще успеешь догнать, — сказал Алик.

— Давай работать.

Алик настороженно поглядел на приятеля и развел руками.

— Ну так откуда ты выудил эту постороннюю частоту? — спросил он.

— Не знаю. Надо считать.

Считали. Цифры, формулы, цифры. Второй, пятый, десятый вариант. И конца этим вариантам не предвиделось.

Бурчачок

В самой глубине двора около здания сектора руками энтузиастов был сооружен навес. Его обнесли заборчиком, выкрасили ярко, в современном стиле. Установили столики. С обеих сторон к навесу склонялись густые клены, и в летние дни это было благодатное место.

— Как по-узбекски уголок? — спросил однажды Завалишин.

— Угол — бурчак, — ответил Алик.

— А уголок — бурчачок?

И с тех пор за павильоном прочно закрепилось это название.

У бурчачка имелось важное преимущество. Один из его выходов располагался против институтского склада, а второй против лестницы, которая вела в библиотеку. Это порой позволяло оправдать свое присутствие в райском уголке. «Вот, понимаете, шел на склад и решил докурить». А на складе висел угрожающий плакат — «Огнеопасно. Курить воспрещается. Штраф». Или же, имея в руках что-то печатное, можно было сказать, что выскочил из библиотеки и решил в холодке просмотреть статью по своей теме.

В бурчачке играли в шахматы, в домино и в настольный теннис. Здесь курили, обменивались новостями, откровенно, так сказать, по гамбургскому счету оценивали научные успехи, и зачастую диссертация, получившая на защите единогласное утверждение, подвергалась в бурчачке такому разносу, что диссертант только поерзывал и малоубедительно сваливал на своего руководителя: «Я ему тоже говорил… Я тоже недоволен…».