Эффект Рози - [35]

– Со мной все в порядке.

Ноль баллов, следовательно.

– Ты стала хуже спать из-за своих проблем?

– Я опять тебя разбудила? Ты же знаешь, я всю жизнь очень чутко сплю.

Всю жизнь. Изменений не зафиксировано.

Настало время задать какой-нибудь вопрос, не относящийся к анкете Эдинбургского университета, чтобы замаскировать свои намерения.

– Ты уверена в моей способности выполнять отцовские обязанности?

– Конечно, Дон. А ты?

Импровизации никогда не доводят меня до добра. Я проигнорировал вопрос Рози и продолжил:

– Ты часто плачешь?

– Я думала, ты не заметил. Вчера вечером я расплакалась, когда меня все достало, а ты ушел с Джином. Но к твоей способности быть хорошим отцом это не имеет никакого отношения.

Итого за последнюю неделю она плакала один раз.

– Ты испытываешь состояние грусти, горя?

– Нет, я нормально справляюсь. Просто все это давит.

Нет. И снова ответ отрицательный.

– Может, тебя мучает беспричинная тревога?

– Изредка. Возможно, это происходит, когда я задумываюсь о будущем.

Как ни странно, несмотря на то что ее ответ впервые указал на опасность развития депрессии, Рози улыбнулась.

Возможно и изредка. Самый простой способ измерить количественное значение этих определений – уменьшить баллы за ответ на пятьдесят процентов. Ставим в этой графе единицу.

– Страх, легкая паника?

– Изредка, я же сказала. Но на самом деле я в полном порядке.

Ставим еще одну единицу.

– Может, ты безосновательно упрекаешь себя в чем-то?

– Ничего себе. Ты сегодня небывало внимателен ко мне.

Я интерпретировал ее реакцию. Рози утверждает, что я все сделал правильно – следовательно, ответ положительный. Максимальный балл.

Она встала и обняла меня.

– Спасибо тебе. Ты замечательный. Когда мы говорили о том, что мне надо взять отпуск, мне казалось, что мы не понимаем друг друга…

Рози заплакала! Второй зарегистрированный случай. Но он произошел через несколько минут после истечения недельного периода наблюдений.

– Ты оптимистично настроена по поводу ужина?

Рози рассмеялась, демонстрируя чрезвычайно быструю смену настроения.

– Только если это не тофу.

– А по поводу будущего в целом?

– Я настроена более оптимистично, чем несколько минут назад.

Рози вновь обняла меня, но возникло ощущение, что о будущем в целом она за прошедшую неделю стала думать реже, чем раньше.

Последний вопрос в списке задать было непросто, но я к нему подготовился.

– У тебя не возникало желания причинить себе вред?

Рози расхохоталась:

– Что? Нет, я не собираюсь сводить счеты с жизнью из-за проблемы множественной регрессии и какого-то придурка в администрации, который застрял в пятидесятых. Дон, не смеши меня. Иди лучше займись ужином.

Я посчитал, что это предложение подпадает под определение «способна смеяться и подмечать смешное», но с учетом того, что прошла неделя, налицо было некоторое ухудшение.

Итого, девять баллов. Показатель в десять баллов и выше указывал на риск возникновения депрессии. Возможно, озабоченность Лидии имела под собой основания, но привлечение научных методов помогло дать четкий ответ.

Я направился на кухню, но Рози окликнула меня:

– Стой, Дон. Спасибо. Мне стало гораздо лучше. Иногда ты меня удивляешь.

Джин пришел домой в 17:38.

– Ты опоздал, – сказал я.

Он посмотрел на часы.

– На восемь минут.

– Совершенно верно.

На качестве ужина его опоздание не отразилось, пострадало только мое расписание. Неприятно ощущать себя единственным человеком в доме, кого это волнует: Джину и Рози явно было все равно. С тех пор как Джин стал членом нашей семьи, вероятность сдвига временны́х рамок существенно возросла.

Рози еще не вышла из своего кабинета. Удобный момент, чтобы выяснить отношения с Джином.

– Ты выпивал вместе с Инге?

– Было дело. Она совершенно очаровательна.

– Намерен соблазнить ее?

– Брось, Дон. Мы два взрослых человека, которым приятно общаться друг с другом.

С формальной точки зрения так оно и было, но у меня имелись две причины помешать Джину расширить свой международный список.

Во-первых, Дэвид Боренштейн ясно дал понять, на каких условиях он согласится на то, чтобы Джин провел творческий отпуск у него на факультете. Он требовал, чтобы Джин не лапал аспиранток, но я подозревал, что это распространяется и на двадцатитрехлетнюю ассистентку кафедры. Хотя в целом ничего противозаконного в сексе профессора с ассистентами и даже студентами нет, при условии, что последние достигли совершеннолетия и их успеваемость от профессора не зависит.

Во-вторых, если Джин будет соблюдать обет воздержания, Клодия, возможно, простит его, и тогда неудовлетворенное сексуальное влечение вернет Джина в лоно семьи. Я предполагал, что крушение брака расстроило Джина и нам с Рози придется его утешать. Но пока что никаких признаков расстройства с его стороны не наблюдалось. Я столкнулся с еще одной человеческой драмой, которая требовала моего участия.

Всю неделю я старался не думать о проблеме с Лидией, переложив ее на подсознание. Творческое решение должно вызреть само. В субботу вечером, поговорив, как обычно, по скайпу с матерью, я начал еще один диалог.

«Приветствую, Клодия». Я решил, что лучше написать сообщение, а не включать голосовую связь. Не исключено, что Клодия сейчас принимает пациентов. Мой уровень понимания окружающих был максимальным, чему способствовало одиночество в кабинете-ванной, недавняя пробежка и недопитая «Маргарита» с соком красного грейпфрута. В соответствии с расписанием накануне я изобразил Бада на плитке с надписью «7-я неделя».