— В каком смысле?
— Что-то вроде наших отношений, только там были мальчик с мальчиком, — сухо пояснил Макс, — и я им всю эту атмосферу сильно нарушал. В общем, отношения у нас не сложились сразу. В первый же день устроили разборки — кто в камере альфа самец. Мне немного намяли лицо, немного намял физиономии и я. На шум прибежали охранники и без особых разбирательств намяли бока резиновыми дубинками всем.
— Бедняжка, — Люба погладила руку Макса, которой тот ее обнимал.
— Я? Зря ты так думаешь, — ухмыльнулся своим мыслям Максимилиан, — бедняжками оказались мои соседи. Они уже давно жили в стенах «Хогвартса». И прекрасно знали правила. Они боялись боли и побоев. А мне было скучно и боль тогда была единственным раздражителем. В общем я превратил их и без того хреновую жизнь в истинный ад. Несколько раз эти два кроватных друга пытались меня придушить. Один раз у них это почти получилось, караульный не вовремя заглянул в глазок. И опять всей бурной компанией мы попали под раздачу.
— А ты у меня оказывается мазохист, — Любаша повернула голову стараясь посмотреть в глаза любовнику.
— Ни как нет, мадмуазель, — поспешил оправдаться Макс, — мне тогда был интересен сам процесс, а вот от боли я страдал ровно так же, как и мои сокамерники. Какое-то время мы держались в жестком паритете. Наше противостояние приобрело стратегический характер и не смотря на мою молодость и силу, этих друзей было в два раза больше. И вот тогда я пустился во все тяжкие. Мне было глубоко плевать на сохранность моей шкуры, мне просто захотелось погрузить моих тогда врагов, в ад. И я начал чудить. Я запросто мог начать орать, а когда откроется глазок входной двери плюнуть охраннику в глаз, или не повиноваться правилу занять позицию «лебедя» при раздаче еды. И как понимаешь, ужин обед или завтрак отменялся, или заменялся побоями. В общем, выхватывать мы стали по три раза на дню, а то и по четыре. Знаешь, я в эти моменты чувствовал себя живым. Боря и Рома через какое-то время на столько меня начали бояться, что и шевелиться начали только с моего разрешения. Без всяких приколов, я устроил дедовщину в одной, отдельно взятой камере. Я мог их заставить стоять пол дня статуями, мог забрать их обед и просто вылить его в сортир. Они между собой даже начали меня звать демоном, представляешь, — Макс ухмыльнулся, вспоминая свою тогдашнюю жизнь.
— Да уж! Оригинальный способ наказать врага.
— Я морально уничтожил этих бедолаг, они просто тряслись от страха при одной мысли обо мне. Они писали жалобы, умоляли охранников отсадить меня. В итоге Боря съехал крышей. К сожалению, мои «проказы» не остались незамеченными. В образцовой, в плане порядка, камере после моего прибытия начали твориться такие жуткие вещи. Высшее руководство сопоставило два плюс два и меня препроводили в северное крыло. А северное крыло, Любаша, это ад в аду. Главным надсмотрщиком в этой части «Хогвартса» был некто Зарубин Федор Валерьянович, человек с превеликой фантазией, затейник от бога, а само северное крыло было местом для избранных. Там обламывали строптивых ребяток. И Федор Валерьянович взялся за меня с огоньком.
— Тебя пытали? — дрожащим голосом еле слышно произнесла любовница, — это же нарушение женевской конвенции.
— Почти всю зиму я провел в так называемой холодной, — Максим посильней прижал Любу и подтянул плед повыше, — Федя меня ненадолго выводил в небольшую комнатку, которую он называл душевой, окатывал ледяной водой из пожарного шланга и вновь загонял в холодную комнатушку с жутким сквозняком.
Любаша посильней прижалась к Максу:
— Это же бесчеловечно.
— Тут я с тобой не соглашусь. Ты, милая, забыла для кого построили «Хогвартс». Для социопатов, убийц, маньяков. И поверь, просто прикончить подобных ублюдков самое простое. Эти твари должны жить оставшуюся жизнь с четким пониманием того, что они попали в ад, за все то, что они сотворили ранее. И поверь, я этот ад прочувствовал на своей шкуре полностью. Знаешь, Люб, как говорят в народе: «Все что не убивает, делает нас сильней», так вот и меня сделало сильней знакомство с Федей. До попадания в «Хогвартс» у меня был постоянно заложен нос, я болел от самых малых сквозняков. Зато после, Федя меня на столько закалил, что я ни разу, даже маломальского насморка не поймал. Кроме шуток. Почти три месяца из меня выбивали дурь. И скорее всего, всю бы ее выбили в первый же день, если бы не это состояние психологического оцепенения.
— Какой ужас! — не удержалась Люба.
— Не все так плохо как кажется, — поспешил успокоить любовницу Макс, — на самом деле, данный опыт открыл мне глаза на очень многие вещи.
Исповедь Максимилиана прервал неприлично долгий звонок в дверь. Любаша неприятно поежилась, собираясь покинуть зону комфорта под теплым пледом, но Макс ее остановил:
— Не вылезай, я схожу открою. Это скорее всего твоя сестричка прилетела, убедиться не расчленил ли я тебя здесь на кусочки.
Прогноз Макса был верен процентов на пятьдесят, вместе с Анюткой в гости пожаловал и Гриня, хмурый словно туча. Ураган-Анютка держала в своих руках бутылку шампанского, а Гриня придерживал тортик. Гости без какого-либо разрешения прошли в прихожую.
