Эффект бабочки - [37]

— Здоровый попался, — с улыбкой конферансье, приглашённого вести корпоратив мечты, сообщил Хесус почтеннейшей публике, — обычно сердце раньше останавливалось, этот ничего так, живучий.

— Прошлый китаёза помер, когда щепки под ногти загонять стал, — раздался чей-то жизнерадостный голос, — дохлый совсем.

— Живучий, — веско обронил Доминго, с чем согласились присутствующие. Окровавленная фигура со свисающими тонкими полосками кожи замолкла. Хесус поднёс воду к окровавленному рту и мулат выпил, ничего не соображая. Остатки воды бандит плеснул на спину несчастного, от чего тот взвыл.

Бандиты заржали, начав подавать советы. Доминго, весело скалясь, начал заплетать сложную косичку из свисающей кожи.

— Сестрёнке делал, младшей, — с ноткой ностальгии сказал он, дёргая жертву за получившую косичку. Взвыв, мулат дёрнулся вслед за полосками кожи, отчётливо спустившейся ещё ниже.

— Угу, — тихонечко пробурчал Маноло, недолюбливающий стилиста, — заплетал. Пока не изнасиловал вместе с дружком.

Правда это или нет, не знаю и знать не хочу. Биографии бандитов подчас такие прихотливые, что впору иному психиатру как основы для диссертации. Но и врут много, подчас наговаривая не только на членов банды, но и самих себя.

Какая-то психопатическая жажда внимания и признания. В один день бандит выставляет себя при доверительном разговоре безвинной жертвой, а в другой делится такими подробностями биографии, что хочется удавить эту падаль любой ценой. Даже если потом предстоит повиснуть на столбе.

С трудом удерживаюсь от того, чтобы не сблевать, видя забавы палачей. Как раб привилегированный, нахожусь среди бандитов и более того — в передних рядах. Если бы не сидел по-турецки, давно уже уплыл бы в обморок. Раньше думал, что просмотр ужастиков хорошая закалка… ошибался, к этому не привыкнешь.

Атмосфера ужаса, боли и… кошусь на Виктора — похоти. Ни один ужастик такого не покажет, не сможет передать… да оно и к лучшему.

Глаза закрыть нельзя, как-то не хочется проверять — насколько я привилегированный раб, распространяется ли на меня запрет закрывать глаза под страхом второго акта. Рядом Маноло, тыкающий локтем в бок при удачных моментах. Заметит.

Время от времени глаза сами собой косят на знакомую фигуру индейца, стоящего в первых рядах, среди бандитов. По совести говоря, о нашем проводнике почти забыл. Стыдно немного… но человеком я его не воспринимал. Нет-нет, без расизма! Недочеловеком тоже!

Сэмюэл, несмотря на крестик, казался мне этаким лесным духом, воплощением джунглей. После пленения, не обнаружив его ни среди убитых, ни среди бандитов, мелькнула даже мысль, что он растворился в сельве. Причём растворился — снова стал духом, а не сбежал.

Ан нет, стоит с сигарой и бутылкой, наслаждается представлением, весело скаля жёлтые, отродясь нечищеные зубы с кариозными ямами. Не дух, а сообщник. Ненавижу!

* * *

Маленькая фигурка приподнялась из грязи и положила неподалёку от меня свёрток. Так же безмолвно и беззвучно фигурка растворилась в ночи.

Не представляю даже, каким мужеством нужно обладать, чтобы решится на вылазку из рабских бараков. Бандиты пусть и ходят постоянно пьяные и обдолбанные, но дело знают туго.

Ночами дежурят профессиональные охотники, ориентирующиеся в джунглях, как у себя дома. И пусть дежурство заключается в дрёме в обнимку с ружьём, но в напарниках у них бразильские мастиффы. Страшные псы, выведенные для охоты на ягуара и беглых рабов. Такое вот милое сочетание.

Чуткие, свирепые звери, недоверчивые к незнакомцам и реагирующие на каждый шорох. Всего в лагере шесть охотников с псами, и по ночам они дежурят как минимум по двое. Живут охотники неподалёку от рабских бараков, так что при подозрении на побег или восстание реакция последует сразу.

Проползти, не потревожив чуткую дремоту опаснейших псов… не иначе, в рабские бараки попал профессиональный охотник. Бандиты таких убивают сходу, просто на всякий случай. Охотники имеют крохотный, но вполне реальный шанс выбраться и тогда жизнь преступников сильно усложнится.

С колотящимся от волнения сердцем допиваю кофе и… ухожу. Если это провокация или пластуна заметили, иначе нельзя. Судьбу мулата на столбе помню хорошо. Не хочу… уже приготовил крохотный кусочек остро заточенного железа и примерился, где и как нужно резать себе вены, если вдруг что.

Полтора часа спустя выхожу по большой нужде. Туалета в лагере нет или точнее — туалетом служит река. Это для самых чистоплотных, так-то гадят у стен хижин…

На обратном пути наступил босой ногой на матерчатый свёрток, взяв его пальцами ноги. Так и прихрамывал до своего гамака.

Развернул осторожно… травы.

— Сильный яд. Добавить в еду. Вкуса нет, — читаю на тряпочке и кидаю её в огонь. Травы знакомые, такие растут и в окрестностях лагеря, собрать могу. А пока негоже оставлять улику.

Осталось только придумать, как добавить яд в пищу бандитам и не вызвать подозрений. Сделать это нужно в считанные дни, Доминго уже решил повязать меня кровью.

Четырнадцатая глава

Резкий выдох… игла, недавно использовавшаяся для татуировки, вылетает из полой трубки, впившись в бок громадной собаке. Короткий взвизг и громадное тело затихает. Несколько секунд жду тревоги, собаки чуткие, реагируют на любой подозрительный шум. Но нет, подействовали травки.