Отвожу взгляд от Вари, да какое мне до неё дело? Ан нет, цепляет почему-то… Вот странное дело, к обычным белогвардейцам ненависти нет. А к таким, как Мацевич проклёвывается иногда что-то вовсе уж тёмное, ветхозаветное.
* * *
С Тимофеевым встречаемся по традиции в зоопарке, хотя больше и не скрываемся. На этот раз вместе с ротмистром пришли два таких же немолодых белогвардейца, явно достигшие в прошлом немалых чинов.
Прикрытие у старших офицеров РОВС несомненно имеется, но отслеживать даже не пытаюсь. В родном времени недурно ориентируюсь в городской среде и уверенно классифицирую не просто горожан и приезжих, но и определяю типажи. Ну там… работяга, инженер, заднеприводный, полицейская ищейка. Здесь пока глухо, типажи отличаются резко, только-только понимать начал.
— Колчак… — хмыкает ротмистр, переглянувшись с товарищами, — ожидаемо. Ничего лучше не могли придумать? Легия-банк, не слыхали о таком?
— Кто ж не слыхал, — отзываюсь вяло, не реагируя на фактическое обвинение во лжи, — история известная — откупились большевички от союзников. У чехословаков осталась в руках часть золота, а у большевиков — Сибирь и Колчак. На кровавое золото и основали Легию-банк.
— Немного коряво, но верно, — кивнул бывший, — или ещё где-то всплыло?
— Золоту этому ещё лет сто всплывать, — изрекаю тоном Кассандры [38], — а насчёт придумать… Не знаю, честно говорю — не знаю. Скорее всего, кусочек правды в наших знаниях имеется, а вот насколько большой, это уже другой вопрос. Ничуть не удивлюсь, если бывшие наниматели затеяли Большую Игру и все наши попытки обрести самостоятельность хорошо просчитаны. Кинули гранату в болото и смотрят на реакцию его обитателей.
— Болото? В чём-то вы правы, гадючник у нас ещё тот, да и атмосфера затхловатая, — усмехнулся собеседник, показав на миг дурные зубы и переложив трость в левую руку.
— Вот и всколыхнётся, — усмехаюсь в ответ, — а насчёт клада… Не думаю, что найдёте золото, разве что пару центнеров — мелочь для такой организации как РОВС, разве что поиск окупится, да десяток чинов повыше из числа причастных наследство получат. Зато по части документов уверенность почти абсолютная. Когда меня инструктировали, несколько раз очень аккуратно подводили к тому, что в найденные документы нельзя заглядывать.
— Ненавязчиво? — Насторожился полковник Алексеев.
— Именно. Исподволь так, будто я сам до этого додумываюсь. На пароходе только и начали доходить мелкие несообразности, да и то потому, что от лютого безделья воспоминания как бы просматривал.
— Медитативные техники? Неужели владеете? — С уважением спросил Тимофеев. Киваю, видя уважительные взгляды. Что за… а, вот оно что!
Сейчас йога и тому подобные вещи на взлёте, причём в самом начале оного. Отношение примерно как к каратистам в СССР годах этак в семидесятых. Кажется почему-то, что эти таинственные люди обладают сверхчеловеческими способностями, а во второсортных боевиках показывают чистую, дистиллированную истину.
— Ничего особенного, на самом-то деле, при нормальном учителе за несколько месяцев можно с гарантией обучиться. Так что… документы, господа. А вот куда или вернее — к кому они приведут и что там будет, даже гадать не возьмусь.
— Большая морковка, — задумчиво сказал Алексеев, — не беспокойтесь, мы согласны с вашими условиями, да и запрашиваете вы немного.
— Побаиваюсь, — говорю открыто, чуть опустив голову, — РОВС, красные, банкиры… Мелковат я для такой Игры. Может и подрасту позже, но пока не мой уровень, не тяну.
Тимофеев переглядывается с товарищами и кивает:
— Как и договаривались. Счёт на ваше имя вы уже проверили? РОВС претензий к вам не имеет.
— Хотите бонус, господа? Проверьте Тобольск — своими ушами слышал, что там хранятся сокровища царской семьи. Не все, понятное дело, лишь часть. Вроде как видели, как некие хранительницы из числа бывших светских дам, вертелись перед зеркалом в дорогих украшениях. По-видимому, не раз вертелись, раз люди подглядеть смогли. Когда эта информация до чекистов дойдёт…
Видя переглядывания белогвардейцев, называю несколько реальных имён.
— Всё, господа — мы окончательно в расчете!
В Заведение Мацевича не возвращаюсь, да и что мне там забирать? Одежду стиля городское милитари давно уже переправил к почтенной фрау Шмидт, откуда её вместе с саквояжем забрал молодой племянник почтенного отставного военного и отправил… куда надо отправил. Не то чтобы одежда эта нужна, но… а вдруг? Денежки есть, нужно посоветоваться с толковым портным, может и получится сделать на ней какой-то гешефт [39].
Прощаться с компаньонами тоже не тянет. Не потому, что они мне чужие… скорее наоборот — боюсь поддаться ещё сохранившимся чувствам или скорее — остаткам оных, и предложить дальнейшее сотрудничество.
Письмо с прощальными строками уже отправлено, предусмотрены даже словечки из тех, что поймут только современники. Дескать, всё в порядке, пишу не под давлением…
Повинуясь взмаху руки, останавливается такси.
— В Рудов, — кидаю, захлопывая за собой дверь, — да срочно!
Таксист, сделав каменное лицо, сквозь которое отчётливо читается неприязнь к мигрантам (не зря же я русский акцент выделил?), трогается нарочито медленно.
