Эффект бабочки. Израиль – Иран: от мира – к войне, от дружбы к ненависти - [4]

В неожиданно образовавшийся просвет я увидел красное от напряжения лицо толстяка, выкрикивающего лозунги, и двух других, не менее толстых, бьющих палками вовсе не в барабаны, а в измятые баки.

С большим трудом я добрался до офиса, который помещался на третьем этаже многоквартирного дома, и сразу же заметил нечто необычное. Молодые израильтяне, изучающие в Риме медицину, обычно проходившие службу в подразделениях специального назначения Армии обороны Израиля, несли охрану в офисе. Но в эти часы они стояли по всем углам – на улице, на этажах у лифта.

Для всех сотрудников офиса тут же провели инструктаж: как вести себя в случае нападения террористов. Мне, сидящему в отдельной комнате, надлежало мгновенно закрыть дверь на задвижку, выбросить из окна припасенную на такой случай веревочную лестницу, спуститься на крышу соседнего дома, по ней добраться до окна консьержа. Остальные работники офиса из комнат, идущих анфиладой, должны были быстро собраться в последней комнате, где находилась клетка, которая выдвигалась над улицей и с помощью лебедки опускалась на землю.

* * *

Оказывается, в Иране студенты захватили американское посольство.

По итальянскому телевидению идут беспрерывные передачи из Тегерана.

В Риме, у банка на Виа Биссолатти, взорвалась бомба. На экране телевизора видно, как иранские студенты бегут по крыше посольства, врываются без всякого сопротивления внутрь.

Мне надо встретиться с представителем организации Хиас, занимающейся эмигрантами из СССР, в обшарпанной приемной которой какие-то расторопные великовозрастные мальчики из эмигрантов, вовремя выучившие английский, наводят порядок в толпе. Очередная истерика. Старик – грудь в орденах, – собирающийся к детям, в Австралию, дергается, кричит, подхватывая выпадающий изо рта зубной протез:

«Не за то я ордена получал, чтобы мне в зубы заглядывали, как лошади… чтобы эти подонки указывали мне…»

Его успокаивают. Ему дают валокордин.

Запах бедности и бессилия.

Не верится, что за стенами – золотой, вечный Рим.

Я все еще не могу привыкнуть, что нахожусь в нем, что могу внезапно, в полночь, выйдя из переулка, очутиться перед фонтаном Треви, безводным в этот поздний час, с продрогшими и состарившимися от неожиданно пресекшегося на ночь внимания атлетами, чьи облики на глазурованных открытках будят по всему миру туристскую ностальгию.

На экране телевизора для полуночников концерт певицы Кары, прерываемый короткими новостями.

По Би-Би-Си дремотным голосом диктор рассказывает о демонстрации иранских студентов у американского посольства на аллее Тахте Джамшир в Тегеране. Во главе демонстрантов стоит зубной врач, фанатик палестинского сопротивления, Хабибула Пейман. Запоминаю имя, ибо в начале семидесятых, на Высших литературных курсах в Москве со мной по соседству в знаменитом писательском общежитии на Добролюбова обитал поэт из Таджикистана Хабибула Файзулло.

Обнаружив, что можно беспрепятственно войти в посольский двор, демонстранты врываются в само здание. Среди бесчинствующих и распаленных безнаказанностью студентов особенно выделяется молодой фанатик. Они захватывают персонал посольства и держат их заложниками. Через много лет некоторые из заложников говорят, что этим фанатиком был некий Ахмеди-Нджад, и отличался он особой жестокостью. Сам Ахмеди-Нджад по сей день категорически отрицает это.

Задолго до этого американское разведывательное управление Си-Ай-Эй, в связи с усиливающейся внутренней напряженностью в Иране, решает вывезти из посольского архива значительную часть секретных документов.

Но через несколько месяцев ящики с этими документами возвращают из США, ибо без этих документов невозможно работать.

Век мощных компьютеров еще не наступил.

Решено, что в чрезвычайном случае бумаги будут пущены под нож.

Миг этот наступает.

В панике начинают уничтожать документы, успевая пустить под нож только один раз под одним углом.

Более двухсот пятидесяти студентов рыщет по всем углам и щелям посольства. Они извлекают из мусорных ящиков пущенные под нож бумаги.

В течение двух лет женщины будут трудиться над отбором и склеиванием этих тонких полос, и заново восстановят самые секретные документы США.

До июня 1985 года будет опубликован шестьдесят один том документов. Материалы приведут в шок многих американцев и немалую часть иранцев.

Пять тысяч платных агентов задействовали США в Иране. Причем, из самых высоких эшелонов власти. Публикация имен приводит к массовым казням, которые тут же приводятся в исполнение «стражами революции».

В Си-Ай-Эй накопилась масса материалов. В них не раз предупреждалось, что может случиться в будущем. Работа Си-Ай-Эй в Иране велась на самом высоком уровне. Вашингтон да мельчайших подробностей знал, что там происходит. Но разведка проявила абсолютное непонимание режима шаха, кстати, имея немало осведомителей и среди противников этого режима.

«Стражами революции» будут восстановлены и опубликованы документы, указывающие на особые отношения режима шаха с Израилем с пятидесятых годов, включая подробное описание разведывательной системы Израиля. Внутренняя структура Мосада и Шабака станет достоянием средств массовой информации.