Её запретный рыцарь - [12]

— Том! — опешил Дюмэн. — Ты и правда ждешь, что это я ему поговорю?

— А почему нет?

— Да ты что! Как я могу? Здесь есть такие факты:

Ноультон весит сто восемьдесят фунтов. Я вешу сто двадцать. Это абсурд. По-моему, я не трус, но хотель бы прожить еще год или два.

Догерти рассмеялся:

— Ладно. Я это сделаю. Скажу ему, что он плохо себя ведет, — без особой охоты добавил он. — Ноултон мне нравится.

Через несколько минут в вестибюль вошел Ноултон.

Он направился прямо к столу Лили, чтобы отправить телеграмму. Догерти и Дюмэн стояли всего в нескольких футах и слышали их разговор.

— Вы сегодня рано, — проворковала Лиля, пока Ноултон вытаскивал из своего пухлого бумажника купюру.

Он посмотрел на часы:

— Рано? Уже полдвенадцатого.

— Знаю. Но это рано для вас.

— Возможно, рановато, — согласился Ноултон. — А как вы поживаете этим приятным морозным утром?

— Хорошо, благодарю вас, — улыбнулась Лиля.

Ноултон повернулся и отошел от телеграфа.

— Господи, да что тут такого? — буркнул Догерти.

— Нишего, — согласился Дюмэн. — Но дело решенное. Никогда нельзя менять своих намерений. Он твой, иди за ним.

Экс-боксер пошел через вестибюль.

Ноултон окликнул его:

— Привет, Том!

— Доброе утро! — Догерти чувствовал себя неуютно.

— Как насчет партии в бильярд?

— Нет. — Догерти переступил с ноги на ногу. — Тут вот какое дело, Ноултон. Надо нам с тобой поговорить.

— Разговор будет долгий? — улыбнулся Ноултон.

— Достаточно.

— Тогда пошли в наш угол. Там будет удобнее всего. Привет, Дюмэн. Как дела? — Пока они шагали к облюбованному Странными Рыцарями кожаному дивану, Ноултон болтал о пустяках. Потом достал две сигары и протянул одну Догерти.

— Нет, спасибо, — последовал холодный ответ.

— Как? Не возьмешь сигару? Что случилось?

Догерти прокашлялся и сплюнул.

— Ну, — запинаясь, начал он, — все дело в том, что мы, то есть они… они считают, что ты должен уйти, то есть чтобы тебя здесь не было. О, черт бы побрал все эти дела.

— Не спеши, Том, — сказал Ноултон. — Произноси слово за словом по порядку.

Догерти перестал заикаться, и Ноултон наконец начал понимать, что он хотел довести до его сведения.

— Похоже, — прервал он Догерти, — ты пытаешься мне внушить, что я стал персоной нон грата. Другими словами, Странные Рыцари сочли необходимым изгнать своего недавно принятого собрата.

— Точно так. — У Догерти словно камень с сердца свалился. — Просто я не мог это правильно выразить.

Ноултон откусил кончик сигары и закурил.

— И теперь, — промолвил он в промежутке между затяжками, — вам нужно, чтобы я, пых-пых, исчез с лица земли, как это колечко дыма?

— Вопрос стоит не так. Этого мы вовсе не хотим.

— Ладно, какая разница? — махнул рукой Ноултон. — Давай дальше.

— Прежде всего, — начал Догерти, — здесь есть мисс Уильямс.

— Я и сам ее вижу, — серьезно заметил Ноултон. — Она отправляет телеграммы. Иногда и мои. Видишь, как играет свет на ее волосах? Ну и что в связи с ней?

— Тебе запрещается к ней подходить, — выразительно сказал Догерти.

— Надолго?

— Навсегда.

Ноултон выпустил к потолку очередной клуб дыма.

— Понятно. Что еще?

— Тебе нельзя оставаться в «Ламартине».

— М-м-м… Что-нибудь еще?

— Это все.

Ноултон поднялся, подошел к плевательнице, стряхнул пепел с сигары и вернулся обратно. Еще минуту он курил молча.

— А если я откажусь?

— Нас шестеро, — многозначительно промолвил Догерти.

— Значит, если я открою двери «Ламартина», то вызову неудовольствие Странных Рыцарей?

— Вызовешь.

— В таком случае, — Ноултон снова поднялся, — должен тебе сказать, что в ближайшее время Странные Рыцари будут испытывать неудовольствие четырнадцать раз в неделю. Мне будет очень больно доставлять столько беспокойства моим старым друзьям, но у меня нет другого выхода. — Он немного поколебался, потом добавил: Тебе следовало хорошенько подумать, прежде чем пытаться меня запугать, Догерти. — С этими словами он поднялся и ушел.

Догерти проводил глазами Ноултона, который подошел к табачному ларьку, потом направился к столу Лили, но вдруг изменил направление и вышел из отеля на Бродвей. После этого экс-боксер поспешил к Дюмэну.

— Я все ему сказал, — угрюмо доложил он.

— И что он? — спросил Дюмэн.

— То, что я сказал.

— Ну?

— Наши угрозы он не ставит ни в грош. Собирается делать все, что хочет. Хорошенькие нас ждут дела.

— На мое мнение, — возразил Дюмэн, — лучше сказать, что это его ждут хорошенькие дела. Мы показать ему, что с нами шутки плохо. Слушай, со мной есть одна идея.

Они сели на диван в своем углу и начали разрабатывать план войны.

В это время Ноултон быстро шел в свои комнаты на Тридцатой улице. Вид у него был озабоченный, он то и дело беспокойно оглядывался. Иногда на его губах появлялась веселая улыбка — возможно, когда он вспоминал о донкихотстве Странных Рыцарей.

Тротуары и мостовые были покрыты снегом — первым в этом году. С шумом проезжали машины, в морозном воздухе гул голосов смешивался со звуками клаксонов, лица прохожих от быстрой ходьбы были покрыты здоровым румянцем — это тепло человеческого тела встречало атаки наступающей морозной зимы.

Крепкие духом северяне и неугомонный большой город объединили свои усилия и при поддержке тусклого ноябрьского солнца встречали приход ежегодного врага — холодов.