Ее величество кошка - [13]

Меня мучает жажда. Нужно хлебнуть чистой водички, чтобы забыть о неприятном воздействии шампанского и очистить кишечник. Кажется, я видела фонтанчик питьевой воды в метро.

Нахожу вход, спускаюсь по лестнице и вижу фонтанчик, который можно привести в действие нажатием на клавишу. Мне это вполне под силу. Наконец-то живительная влага!

Но меня внезапно настораживает непонятный звук. Я ловлю звуковые волны левым ухом (оно у меня более чуткое) и определяю происхождение ночного звука. Похоже на царапанье по камню. Через секунду-другую звук прекращается, но вскоре раздается опять. Доносится он, без сомнения, из-под лестницы.

Я медленно и бесшумно спускаюсь по ступенькам и оказываюсь перед кирпичной стеной, сложенной нашими слугами-людьми, чтобы перекрыть вход на станцию. Здесь царапанье слышно лучше. По кирпичу явно трут чем-то твердым и острым. Звук отчетливый, даже назойливый.

– Кто здесь? – мяукаю я.

Звук тут же прекращается. Я жду. Звук возобновляется. Я снова мяукаю:

– Вы меня слышите?

Опять тишина.

Я больше не сомневаюсь, что за стеной кто-то скребется. У меня возникает предположение об утечке воды из ржавой трубы, но прекращение звука в ответ на мое мяуканье перечеркивает эту гипотезу.

Я напрягаю все органы чувств для анализа явления. Появляется новая мысль: в систему вентиляции засосало воробышка.

– Кто здесь?

Я прижимаюсь к стене ухом и силюсь представить, что за форма жизни за ней теплится.

И тут стена полностью обрушивается, а из груды обломков выскакивают жирные черные крысы – и не одна-две, а целые сотни!

Инстинкт подбрасывает меня к потолку. Я выпускаю когти и цепляюсь за любые шероховатости и выступы, чтобы не упасть вниз.

Подо мной течет зубастый шерстистый поток, меня никто не замечает. Крысиное полчище мчится по тоннелю метро с явной целью выбраться на поверхность.

До меня наконец доходит: крысы прогрызли кирпичный заслон.

Дождавшись, пока крысиный поток иссякнет, я бегом возвращаюсь в собор, там поспешно забираюсь на северную башню и жму на красную кнопку, которую мне показал Пифагор. Необходимо как можно скорее поднять тревогу.

Колокола начинают раскачиваться, и я глохну от их звона.

Весь Рай разом просыпается. Снова я прислушалась к своему инстинкту и не прогадала.

– КРЫСЫ! КРЫСЫ! – ору я сверху.

Мне видно, как крысиная стая заполняет наш Рай.

Они прорвались! Надо срочно их перебить.

– Скорее найдите Ганнибала! – мяукаю я.

Кошки внимают моему призыву и будят льва, сбежавшего из цирка в Булонском лесу. Не знаю, в курсе ли вы, что спящие львы даже больше нас чувствительны к щекотке. Возможно, размеры усложняют их пищеварение, во всяком случае, они терпеть не могут, когда их тревожат во сне. Не хотелось бы мне оказаться крысой перед носом у грубо разбуженного льва! Разгневанный Ганнибал преграждает путь вражеской армии и издает такой могучий рык, что первые шеренги атакующих застывают в ужасе. Лев принимается месить крыс своими лапищами, его длинные когти оставляют в плотной крысиной массе кровавые борозды, челюсти перемалывают грызунов без счета. Напирающие сзади оказываются в его пасти после тех, кто попал ему на зуб первыми.

Кошачьему подкреплению за львиной спиной не приходится вступать в бой. Остается стоять неподвижно и восхищаться неукротимой силой Ганнибала.

Столкновение (если это можно так назвать) длится считаные минуты, от грозной армии грызунов остается гора трупов, как разорванных, так и целых.

– Браво, Ганнибал! – мяукаю я. – Покажи крысам, что им здесь не место!

К полю боя спешат люди, но они замирают в отдалении из страха, что их зацепят львиные когти или чумная зараза. В конце концов уцелевшие крысы пытаются отступить к реке.

Но тут мои соплеменницы, предвидевшие такой маневр, преграждают им путь.

– Не убивайте всех до одной! – мяукаю я. – Попытайтесь взять пленных!

Но в кошачьем кольце к этому моменту, как я вижу, остается всего одна крыса.

Я вынуждена предпринять отвратительный мне самой шаг: вступить в бой со своими соплеменницами, чтобы спасти уцелевшего врага.

– Возьмитесь за ум! Надо сохранить ей жизнь, чтобы выведать сведения о других крысах. Если вы ее прикончите, то будет потеряна бесценная информация.

Я приглядываюсь к спасенному мной зверьку. Это здоровенная темно-серая крыса с черными глазками и белыми резцами, длинными и острыми, она вся дрожит от страха. Мне слышно, как клацают ее челюсти. Ее нетрудно понять: наверное, раньше она знать не знала о существовании львов. Представляю, что было бы со мной, если бы я очутилась перед крысой, вдесятеро превосходящей меня размерами; в такой ситуации даже я, при всем своем бесстрашии, оцепенела бы от ужаса.

Я раздумываю, как разговаривать с пленной. Я крысиным наречием не владею. Лучше остальных должна справиться с этой задачей Патриция, которая уже готовится: пьет особый травяной настой и погружается в транс. Тот же настой насильно вливают крысе. Обе как бы засыпают, только дрожь ресниц и чуть заметные движения ртов свидетельствуют о безмолвном диалоге.

Наконец Патриция открывает глаза и показывает жестом, что добыла желаемые сведения. Она записывает то, что поняла, передает записку Натали, та – Пифагору, а тот доводит сведения о крысах до всех кошек.