Ее темное желание - [105]

– Извините, пожалуйста, Амелла. Аларик Колэ родом из страны, жителям которой не знакомы приличия. Если он вас оскорбляет – игнорируйте его.

Теперь она даже негромко рассмеялась.

– Я бы сказала вам, Аларик Колэ. Но как считать годы в мире, где нет времени?

Значит, здесь нет времен года… Ни ветра, ни настоящей жизни, ни времен года… Я собиралась было добавить в этот список и отсутствие культуры, но в этот момент мы завернули за угол, и мне пришлось признать, что я заблуждаюсь. Большинство домов здесь были простыми, практичными, без украшений. Тот, который возвышался перед нами, отличался от остальных. Он был двухэтажным, выстроенным из камней, каждый из которых был покрашен в свой цвет – впрочем, давным-давно, поскольку сейчас краски по большей части выцвели. От одного вида красок, который свидетельствовал, что кто-то сознательно и целенаправленно выбирал их, по затылку пробегали мурашки.

– Что это?

– В вашем мире существуют коллекции и галереи, – произнесла Амелла. – В нашем мире этот дом – их ближайшее подобие.

Я открыла рот от удивления. Амелла принялась рассказывать про Виккарда, странного старика, которого Правитель пощадил, хотя тот был самым непредсказуемым и угрюмым человеком, которого она когда-либо видела. В своей прошлой жизни он торговал произведениями искусства – по крайней мере, он всегда так утверждал, тогда как жители деревни всегда держали его скорее за бродягу и бездельника. Целую вечность он путешествовал между отдельными деревнями в Царстве дэмов и Дворцом вечных желаний, собирая легенды и истории, обменивая их друг на друга. Говорят, даже сам Повелитель с ним торговал. Время от времени он возвращался назад, находил талантливых каменотесов, художников, поэтов и музыкантов и приказывал им запечатлеть его истории. Результаты он собирал в этом доме.

– Можно поговорить с этим человеком? – спросил Аларик. – Это определенно очень помогло бы нам.

Амелла вздохнула.

– Он так никогда и не вернулся из своего последнего путешествия. Кто знает, наверное, он, как и многие, затерялся во Дворце вечных желаний. – Амелла посмотрела вдоль улицы, и в ее взгляде была тоска. – Войдем внутрь. Дверь открыта, никто здесь не станет красть у Виккарда.

Войдя внутрь, мы осмотрелись по сторонам.

– Кажется, будто все равно никто не интересуется, что находится в этом доме, – сказал Аларик.

Мне тоже так показалось: на всех шкафах и полках, на столах и даже на половицах лежал толстый слой пыли. Наши шаги слегка взметали ее в воздух, так что она взлетала хлопьями. Казалось, будто никто не заходил внутрь уже много лет.

От этой картины мне было почти физически больно. Но я должна сохранять самообладание. Здесь не было культуры. Никто из жителей этой деревни не интересовался этой коллекцией произведений искусства. Она находилась здесь, но для них ее все равно что не было, потому что они не имели ничего общего с людьми. Они не обращали на нее внимания.

– Непрочитанные книги, – пробормотала я, шагнув к стеллажам. – Мне их жалко.

Аларик подошел ко мне, встав совсем близко, но ничего не сказал. Мы рассматривали картины, на которых были изображены самые странные дэмы, которых я только могла представить. Химеры, полулюди-полузвери или морские обитатели, вышедшие на сушу. Мы отряхивали пыль со статуэток и выбивали ее из гобеленов, на которых были вышиты надписи на неведомых языках. Научилась ли Вика в университете их читать? Или Йеро – в своей академии?

Перед одним из гобеленов Аларик удивленно остановился, всматриваясь в матово-золотые линии на синем фоне.

– Что это? Ты можешь что-то прочитать?

Он сосредоточенно нахмурился.

– Нет, – сказал он наконец. – Мне знаком узор этих букв, но я никогда не учился их читать.

– Это сделала мастерица-портниха из Кеппоха, – пояснила Амелла. – Большинство здесь не рассказывают о своей жизни до проклятья и прощения. Она была другой. Она держалась за это.

– Где она, она еще здесь? – спросил Аларик.

Амелла покачала головой:

– Она была одной из тех, кто отправился во Дворец и так и не вернулся. Это происходит с большинством тех, кто цепляется за жизнь. Во Дворце они теряются среди множества своих желаний.

Меня бросило в дрожь.

– Что это означает?

Но Амелла как будто не знала ответа – она лишь посмотрела на грязный пол под моими ногами, не находя подходящих слов.

– Дворец очень трудно описать словами. Я покажу вам. – Она подошла к книжной полке, вытащила фолиант в кожаном переплете и протянула его мне. Массивная книга показалась мне тяжелей младенца. Я водрузила ее на стол и раскрыла, подняв облако пыли. И тогда я поняла.

С первого взгляда буквы казались совершенно обычными, пусть даже чернила со временем выцвели. Но как только я сосредотачивалась на них, пытаясь прочесть, они расплывались, словно следы пера были льдом, а мои глаза – солнцем. Было невозможно разобрать ни слова.

– Ты тоже это видишь? – спросила я, когда Аларик заглянул мне через плечо и я ощутила на щеке его дыхание.

– Пустые страницы, – коротко ответил он.

Я удивленно повернулась к нему, и внезапно его лицо оказалось очень близко. Слишком близко. В первую очередь, слишком близко, чтобы отшатнуться. Его глаза обладали этой особенной магией, которая пленяла меня. Если задаться целью понять, какой цвет в них преобладал – синий с серыми вкраплениями или серый с синими вкраплениями… можно просто пропасть. По крайней мере, на меня это так действовало. Кроме того, Аларик умел делать свои глаза темнее, когда кто-то в них смотрел, так что этого человека утягивало во тьму. Готова поспорить, он делал это намеренно.