Ее сердце - [28]

— Ты как была, так и осталась грязнокровной честолюбивой сукой, Грейнджер.

Хриплый смех в ответ:

— О, это далеко не все мои достоинства.

Пауза.

— Я БУДУ директором. И ты как Председатель Попечительского совета проголосуешь за меня.

— Откуда такая уверенность?

— Погадала на чаинках.

— Я не стану голосовать за тебя, Грейнджер.

— Станешь. С радостью и энтузиазмом.

— Или?..

— Ты в курсе.

Я едва успел отшатнуться от двери и состроить безразличное лицо — я, понимаете, мимо тут гулял, — когда Грейнджер вышла из кабинета. Холодно ответив на мое вежливое приветствие, она еле заметно качнула головой. Значит, от Санни нет вестей.

От улыбки, которой Героиня войны перед уходом одарила мою мать, впору было превратиться в соляной столп. Удивительная женщина. Невероятная женщина. Холодный расчетливый ум, энциклопедические знания, строгость, красота и исключительная стервозность. В ней, магглорожденной, аристократизма больше, чем в любой чистокровной цаце. Самообладанию даже дед позавидовал бы, я думаю. Не зря отец по ней с ума сходит. Злится, мается — и ведь сходит все равно…

Тишина во мне уступила место бессильному беспокойству. Я метался по поместью, шипел на мать, отца игнорировал как явление, пинал эльфов, и не мог заставить себя даже прикоснуться к роялю. Тревога ела меня поедом, я буквально лез на стены, и единственным моим спасением стал камин. Когда становилось совсем тошно, и от ощущения надвигающейся катастрофы схватывало дыхание, я прыгал в пламя и, прочихавшись, оказывался в ласковых объятиях Розы. Переживать компанией на этот раз оказалось легче.

К слову сказать, Грейнджер отнеслась к наличию меня в непосредственной близости от ее дочери достаточно спокойно, и, как мне показалось, даже с некоторым исследовательским интересом: а ну, что из этого выйдет… Ее позиция обеспечила мне определенный карт-бланш, благодаря которому я как-то раз остался в Годриковой лощине на ночь. Поупирался, конечно, для приличия, но слушать меня особо никто не стал: запихнули в гостевую спальню, выдали чистое полотенце и пожелали спокойной ночи.

… В незнакомом месте спалось плохо. Я несколько часов крутился в постели, пока не превратил ее в разоренное гнездо гиппогрифа. Отчаявшись заснуть, я поинтересовался у себя, не испить ли мне чаю, и решил испить.

Босиком, чтобы не топотать, вышмыгнул из комнаты в темный коридор, уже совсем было настроился на экстремальный спуск по неосвещенной лестнице, когда услышал из гостиной тихие голоса.

— Гарри, это…

— …не было ошибкой, Гермиона.

Ох, горе горькое! И за что мне все это? Главное, нет, чтобы свалить по-тихому. Я рефлекторно замер, вжавшись в стенку. Похоже, та легендарная кошка, которую сгубило любопытство, была анимагом и состояла с Малфоями в родстве. Иначе откуда у меня такой нездоровый интерес к чужой личной жизни? Но, как гласит народная мудрость, назвался Дамблдором — жуй лимонную дольку. Я осторожно выглянул из-за угла.

Гостиная погружена в полумрак, и только огонь камина освещает небольшое пространство. Они сидят на ковре в этом светлом пятне, почти как тогда в Астрономической башне. Кутаются вдвоем в один плед, и даже садовому гному понятно, что они не одеты. Плед мал для двоих, и Грейнджер постоянно натягивает его на босые ноги. Из-за этого плед сползает с голых плеч Поттера, открывая исполосованную старыми шрамами спину. Да, бывший начальник Аврората в кабинете явно не отсиживался… Поттер недовольно ворчит, поддергивает плед обратно, отчего снова обнажаются ноги Грейнджер, она опять тянет плед на себя…

— Гарри, я…

— Послушай ты меня хоть раз в жизни, а? Мы не дети с тобой, да и не очень счастливые взрослые. Мы с тобой, два принципиальных дурака, последние три года упорно «просто дружим». Произошло то, что давно должно было произойти.

— Гарри, мы…

— Да не перебивай ты меня, я сам собьюсь! Боишься потерять дружбу? Не боись, не потеряешь, она у нас за двадцать лет в спинной мозг въелась…

— Гарри, я не хочу…

— И я не хочу. Ни пламенной любви, ни неистовой страсти, ни розовых лепестков вместо простыней. Я тепла хочу и покоя. Хочу, чтобы со мной рядом была нормальная женщина, с нормальными мозгами и нормальным характером.

— Где ты тут видишь нормальную женщину?

— Я как будто вымерзаю изнутри, Гермиона. Хочу согреться.

Я ожидал, что Грейнджер в лучших традициях своей фирменной язвительности предложит Поттеру поискать другую кандидатуру на почетную роль грелки. Но Героиня войны только тяжело вздохнула:

— Я тоже, Гарри, я тоже…

— Но?

— Гарри, я спала с твоим преподавателем, с твоим лучшим другом и твоим злейшим врагом, не считая случайных связей. Нужен тебе такой секонд-хэнд?

Поттер беззаботно хохотнул:

— Тебе моих любовниц перечислить?

— Уволь.

— Правильно. Всех я и сам не вспомню.

— Ну давай еще сравним, кто больше блядовал…

— Ты проиграешь.

— Хорошо бы…

Смеются тихо и невесело.

— Все равно это как-то… странно…

— Брось ты, ничего странного. Нас с тобой с третьего курса в постель укладывают. Надо же наконец оправдать ожидания читающей публики…

— Надеюсь, теперь старая навозница Скиттер сдохнет от удивления.

— Не упоминай всуе. Я от одного ее имени сыпью покрываюсь.