Ее сердце - [21]

Мы с Розой сконфуженно переглянулись через столы — идея практиковаться в Чарах Замещения на продуктах питания принадлежала нам. По этим переглядкам нас и вычислили. За громогласным разоблачением последовал двухчасовой разнос в директорском кабинете, и, ей-Мерлин, я предпочел бы отдраить зубной щеткой Большой зал, чем выслушать эти нотации еще раз. Впрочем, отчищать Большой зал от следов совиной жизнедеятельности нам тоже пришлось. И понурое настроение Розы не смогла исправить даже Санни, явившаяся с гитарой поддержать наш боевой дух. Оно и понятно: мне грозил лишь очередной родительский вопиллер, а вот Розу ждал содержательный разговор с матерью. При такой перспективе на месте Розы я бы предпочел повеситься на Дракучей Иве… Хотя мне и на моем месте неплохо доставалось.

Словом, жизнь шла своим чередом и была бы прекрасна и удивительна, если бы не одно «но».

Санни.

Она веселилась так отчаянно, так самозабвенно, что от этого веяло обреченностью. Она как будто пыталась выбрать за считанные дни всю радость, отпущенную человеку на нормальную жизнь. Очертя голову кидалась в любую авантюру, разучивала десятки новых песен…

Но чем сильнее она торопилась жить, веселиться, петь, тем лучше я понимал: Санни умирает.

Она угасала на глазах. Участились приступы, и не было недели, чтобы я или Хью не доставляли ее в Больничное крыло. Санни принимала огромное количество лекарств, от которых ее ужасно тошнило — из-за этого она почти перестала есть. Она слабела с каждым днем, тем страшнее выглядели ее жалкие попытки продемонстрировать всем, что все в порядке. По субботам Санни перестала засиживаться с нами до утра, отправляясь спать часа в два-три ночи и оставляя меня развлекать народ. Как это было на нее не похоже… Наверное, не было таких богов, которым бы я не молился за Санни. Все, что мне оставалось — это наблюдать, как она умирает, и молиться.

… Мы с Санни договорились встретиться в Восточной башне после ужина — поиграть и поболтать. Поднимаясь по лестнице, я встретил Хьюго. Он мчался вниз, не разбирая дороги, и на мой оклик лишь наградил меня совершенно не свойственным ему злобным взглядом.

Санни сидела на подоконнике и мяла пальцами сигарету.

— Что ты с ним сделала? Укусила за нос?

Не поворачиваясь, Санни покачала головой.

— Эй, сестренка…

Санни опустила голову еще ниже. Отложив сигарету, она достала из кармана мантии блистер и принялась дрожащими пальцами вышелушивать из него таблетку.

— Санни, колись. Вы поссорились? Он что, обидел тебя?

Санни снова мотнула головой:

— Нет. Это я его обидела. Так было надо.

— Не понял…

Морщась, Санни проглотила таблетку и немедленно позеленела от дурноты.

— А тебе не надо ничего понимать, Скорпи. Давай лучше поиграем, у меня настроение.

— Нет уж, сначала ты мне расскажи, что у вас стряслось, а потом поиграем.

— Ничего не стряслось… — Санни скривилась, сглотнула и потянулась к забытой сигарете. — Хью сказал, что любит меня…

— Ну, это не новость…

— Я ему отказала.

Вот это номер! Мне казалось, Санни отвечает на нежное обожание Хью полной взаимностью.

— Ты не любишь его?

— Это неважно.

— Здрасте вам через окно! Да как это может быть неважно?!

— Может, Скорпи, может. Я полное дерьмо, братишка. Когда-то я поклялась себе, что буду проживать каждый день, как последний. И совершила страшную ошибку. Я не подумала о том, что каждый день может быть последним только для меня, и привязала к себе слишком много людей. Я умру, Скорпи…

— Санни!

— Не надо, Скорпи. Я знаю, что умру совсем скоро. Чувствую… Но остальные будут жить — ты, Роза, Джим, Ал… И Хью тоже. Не думаю, что вам будет очень приятно меня оплакивать. А я поступила, как эгоистка, как законченная дрянь. Не хочу, чтоб кому-то было плохо из-за меня! Особенно Хью!

Последние слова Санни почти выкрикнула, с надеждой глядя мне в глаза, словно умоляя: «Пойми! Ты ведь не можешь не понять!» Я понимал… и не понимал. Но, насколько я знал Санни, слезливые утешения — это совсем не то, что может привести ее в чувство.

— Я тебя люблю, сестренка, но ты дура.

Санни озадаченно мигнула.

— Не хочет она делать больно, видите ли… А сейчас ему не больно? Да если б мне Роза такое сказанула, я б уже давно в «Дырявом котле» стаканы ел!

Санни против воли улыбнулась.

— Ты в самом деле ведешь себя, как законченная эгоистка! Носишься со своей болезнью, как Вольдеморт с пророчеством. Можно подумать, только ты тут одна вся такая смертная, а мы вокруг боги Олимпийские!

Я на миг испугался, что сказал лишнего и чересчур резко, но Санни продолжала едва заметно улыбаться, и даже вроде чуть порозовела.

— Никто не вечен, сестренка. Сама же мне это говорила. Все умрем, кто-то раньше, кто-то позже. Может, мне завтра бладжер в голову влетит — Роза, смею надеяться, тоже не обрадуется. Что ж нам теперь, экстренно расстаться?

— Не влетит…

— Чего?

— Бладжер не влетит, говорю, — пояснила Санни. — Ты уже почти год в квиддич не играешь.

— Я на гитаре играю! — Отрезал я, расчехляя инструмент. — А музыка — дама ревнивая. Поехали, а с Хью я поговорю завтра, идет?

— Едет! — Вот, и улыбка у нее стала почти прежняя.

Санни потренькала, подстраиваясь…