Её прошлое - [36]

Забыв обо всем на свете, не обращая больше ни малейшего внимания на окружающих, они завели разговор, который прервали лишь на минуту, когда официант принес заказанные блюда. Наслаждаясь обществом друг друга, Эбигейл и Кен, казалось, успели за час обсудить все на свете: вкусы, политические пристрастия и антипатии, взгляды на жизнь.

Теперь Кен искренне радовался тому, что ему в голову пришла счастливая идея привести сюда Эбигейл. В последнее время между ними сложились теплые отношения, о возможности которых Кен, честно говоря, даже не подозревал.

Все это время он внимательно наблюдал за Эбигейл. Кену казалось, что здесь, в знакомой по прежнему образу жизни обстановке, она исподволь выдаст себя, признается в тайных намерениях бросить его через два года, когда вступит в права наследства. Но этого не произошло, Эбигейл вела себя совершенно естественно. Кен почти уверился, что она не собирается предать его, и все же червячок сомнения еще точил душу Кена.

Может быть, задать ей прямой вопрос? — спрашивал он себя. Искушение вызвать Эбигейл на откровенный разговор было очень велико, но страх получить неутешительный ответ переборол его. Паря на крыльях любви, Кен очень боялся опускаться на грешную землю. Что, если нежность и заботливость Эбигейл — всего лишь маска, под которой она прячет свою истинную, черствую и расчетливую, натуру? Если все происходящее сейчас — сон, думал Кен, то я не хочу просыпаться.

Он понимал, что попал в ловушку. Его и раньше привлекала красивая, богатая и высокомерная Эбигейл Ричардсон, еще в юности он страстно мечтал переспать с ней. Но теперь, узнав эту женщину поближе, увидев, какой беззащитной и нежной бывает она, Кен ужасался даже мысли, что может навсегда потерять ее.

— Можно, я задам тебе один личный вопрос? — спросила Эбигейл, и Кен с опаской взглянул на нее, ожидая подвоха.

— Думаю, ты как законная жена имеешь право задавать мне любые вопросы.

— Тогда скажи, как тебе удалось стать опекуном Линды?

Кен недоуменно пожал плечами.

— Мне казалось, что весь город уже знает эту историю.

— С тех пор, как я уехала в Ванкувер, я наведывалась в Ричвилл на очень короткое время только для того, чтобы выполнить свои дочерние обязанности и подтвердить неофициальный титул первой красавицы города, — объяснила Эбигейл. — Последняя сплетня, которую я слышала о местном хулигане Кене Уоррене, заключалась в том, что он уехал куда-то после того, как был задержан полицией за драку в пивной и вскоре отпущен.

— Так оно и было на самом деле. Но этот хулиган вернулся через пять лет в Ричвилл, узнав, что его брат погиб, а племянницу отдали в приют. — Видя, с каким неподдельным интересом слушает его Эбигейл, Кен продолжил свой рассказ: — В детстве я какое-то время жил в приюте и сохранил об этом учреждении самые неприятные воспоминания, поэтому не мог допустить, чтобы Линда надолго задержалась там. Тогда я обратился в соответствующие инстанции с заявлением, что хочу стать официальным опекуном ребенка. В свое время старший брат взял на себя заботу обо мне, поэтому я чувствовал себя в долгу перед ним.

Опечаленное выражение лица Эбигейл заставило Кена пожалеть о том, что он излишне подробно рассказал о семейной трагедии, и Кен решил в дальнейшем быть более кратким и избегать жестоких деталей.

— Поскольку Линда была еще совсем ребенком, ветлечебница, которой владел мой брат, перешла по наследству ко мне, я осел в Ричвилле и занялся делом. Вот и все.

Несколько мгновений Эбигейл молчала, о чем-то сосредоточенно размышляя, а затем ее лицо озарилось улыбкой, от которой у Кена учащенно забилось сердце.

— Надеюсь, Линда высоко ценит тебя и твой благородный поступок. Не много найдется парней, которые в двадцать с небольшим лет отважились бы взвалить на плечи груз забот о ребенке. Тебе, наверное, на первых порах нелегко пришлось с одиннадцатилетней девочкой.

— Ты полагаешь? Возвращаясь мысленно в прошлое, могу положа руку на сердце сказать, что Линда была куда покладистее, чем сейчас. Знаешь, она уже столько раз прокалывала себе уши, что они, наверное, теперь похожи на сито. А сейчас она собирается проколоть себе нос.

— Я знаю. — Эбигейл разбирал смех.

— Да? Она тебе сама об этом сказала? — удивился Кен.

— Нет, конечно, Линда, ты знаешь, не откровенничает со мной. Просто вчера вечером я случайно услышала ваш с Линдой разговор. Она так горячилась. — Эбигейл не выдержала и засмеялась. — Особенно меня позабавил сленг, на котором она говорила. Я в ее годы не знала и половины слов, которыми твоя племянница сыплет на каждом шагу.

Кен недовольно хмыкнул.

— Это влияние улицы. Она не виновата, что растет в таком окружении. Какой из меня воспитатель? Я сам вырос на улице, мне нечего дать ей.

— Не будь слишком суров к себе и к ней, Кен. Линду нельзя назвать пропащей. По сравнению со многими своими приятелями она вполне нормальный подросток.

— Ее дружки для меня настоящая проблема. — Кен тяжело вздохнул. — Как мне убедить Линду, что она достойна лучшего будущего? Как внушить ей мысль о ее превосходстве над ублюдками, которыми она окружена?

— Я не знаю. Всех нас формирует среда, и с этим ничего не поделаешь. И все же человек способен вырваться из замкнутого круга своей судьбы. Когда я наконец набралась храбрости и ушла от Тома — это был первый шаг к освобождению от власти обстоятельств, от диктата моей среды. А Линда…