Эдвард Мунк. Биография художника - [8]

Эдварду же, вероятно, больше всего по душе профессия архитектора – во всяком случае, он с упоением рисует любые постройки. Впрочем, его интерес к технике тоже налицо: он давно строит планы провести «телефонную линию» к дому товарища. Сестра Ингер так описывает одно из его «изобретений»:

Эдвард сконструировал будильник. Замечательная вещь, если бы только он не будил тех, кто не собирается вставать, да и спит, признаться, не так крепко, как некоторые… Он просто чинил свои старые часы и попутно произвел некоторые усовершенствования.

В августе шестнадцатилетний Эдвард благополучно сдал вступительные экзамены в Техническую школу. Они были довольно сложными и скорее напоминали выпускные экзамены в обычной школе. Сразу стало ясно, что английский и немецкий языки, математика будут здесь самыми важными предметами.

Все указывает на то, что в школе Эдварду нравилось – и особенно внеклассная жизнь. Ученики раз в неделю выпускали газету, делали доклады и вели дискуссии на темы, которые в ту пору были на слуху. Одной из таких тем была женская эмансипация: «Почти все, как и ожидалось, были в большей или меньшей мере против нее». Во всяком случае, юный Мунк однозначно выступал на стороне консерваторов. Можно представить себе, как бледный юноша протестовал против того, что ученическое сообщество поддерживает безбожную газету «Вердене ганг». Правда, строгие воззрения не помешали ему принять участие в рождественском вечере, где подавалось пиво, водка, шампанское, ликеры и пунш. Неудивительно, что двое учеников Технической школы вынуждены были рано покинуть общество «из-за недомогания», а остальных по дороге домой остановила полиция и сделала внушение за слишком шумное поведение на улице.

В учебе Мунка прежде всего привлекают занятия в рисовальном классе, который устроили в лучшем помещении школы – на чердаке, где было хорошее верхнее освещение. Впоследствии Мунк скажет, что из всех своих учителей рисования он обязан больше всего преподававшему в Технической школе лейтенанту Нильсену, хотя здесь, бесспорно, надо делать скидку на свойственную Мунку любовь к преувеличениям. Подход к рисованию у лейтенанта был простой и практический – он учил обращать внимание только на основные детали, ничего не стирать, наносить толстые штрихи и не злоупотреблять цветом.

Эдварду нравится и математика, но, скорее всего, он снова преувеличивает, когда много лет спустя утверждает, что «в высшей математике выводил такие формулы, с которыми не мог справиться даже учитель».

Как бы то ни было, учебе Мунка в Технической школе, а вместе с ней и его регулярному образованию в целом вскоре придет конец. И виной тому снова болезнь. В январе 1880 года он пропустил много занятий из-за простуды, а в конце февраля слег всерьез: у него жар и кашель с кровью. Весной Эдвард поправляется и набирается сил, но, хотя дома он занимается самообразованием и даже ставит химические опыты, приведшие, кстати сказать, к довольно серьезному взрыву, посещение школы так и не возобновляется.

Вместо этого он начинает писать маслом. 25 мая он пишет церковь в Старом Акере – наверное, свою первую серьезную работу. А весь июнь проходит в прогулках по Кристиании и ее окрестностям в поисках натуры для зарисовок.

Судя по всему, Эдвард пока не оставляет надежду получить образование архитектора. Для этого он предпринимает последнюю попытку продолжить обучение в Технической школе. В августе 1880 года, после того как по договоренности с директором его освобождают от занятий во второй половине дня – очевидно, по состоянию здоровья, – он все-таки переходит на второй курс. Но попытка так и остается попыткой – продолжить учебу не удается. В ноябре Мунк окончательно покидает школу. Забрав все свои вещи, он прямиком идет на выставку торговца художественными изделиями Блумквиста: «Отныне мое предназначение ясно: стать художником».

Рисунок, труд и образ жизни

Хотя в роду Мунков и есть художники, Кристиан Мунк воспринимает новые планы Эдварда настороженно. Причины тому, безусловно, были, и в первую очередь экономического характера. Все значительные художники того времени учились за границей, а такую возможность семья Эдварду предоставить не могла; так что оставалось надеяться только на чью-то помощь. К тому же большинство художников, пусть и получивших серьезное образование, жили бедно, а Кристиану хотелось, чтобы у сына, при его слабом здоровье, были твердые доходы.

Моральные убеждения богобоязненного доктора тоже играли серьезную роль. Позже сам Мунк писал, что против изобразительного искусства как такового отец ничего не имел, но опасался натурщиц. Правда, в 1880 году богемная жизнь художников Кристиании еще не получила такой известности, так что этот довод, вероятно, не был в числе первых.

Карен Бьёльстад разделяла религиозные взгляды главы семейства, но отнюдь не его отношение к выбору сына. Более того, она безоговорочно поддерживала Эдварда. Выросшая в мелкобуржуазной среде Фредрикстада, которая достигла определенного положения в обществе собственными усилиями, она не придавала большого значения высшему образованию. Так же как впоследствии она не придавала значения уничижительной критике картин Эдварда, переросшей чуть ли не в травлю.