Эдуард Стрельцов. Воля к жизни - [54]

На Галинского произвела впечатление не только игра вернувшегося Стрельцова, но и перемена во внешности центрфорварда. Галинский знал Стрельцова и раньше, он ожидал объявления приговора в 1958 г. в кулуарах здания суда – на слушании, закрытом, как все слушания об изнасиловании, присутствовать он не мог, – и был уверен в невиновности обвиняемого. Почему – неизвестно, просто верил. Он ждал возвращения Стрельцова в футбол. А потому, «когда увидел Стрельцова, с которым был хорошо знаком, у меня кольнуло в сердце <…> В раздевалке «Торпедо» сидел, зашнуровывая бутсы, уже не юноша с открытым светлым нежным лицом и симпатичным русым коком над высоким лбом, а грузноватый, сильно лысеющий молодой мужчина. У юноши были красивые длинные сильные ноги, теперь же они напоминали колонны. Стрельцов поднял голову, внимательно посмотрел на меня и несколько напряженно поздоровался…».

Да, Стрельцов изменился, это многие замечали. Изменился не только внешне, он стал как будто спокойнее, сдержаннее, а игра его выглядела более вдумчивой и расчетливой. Именно поэтому его игру после возвращения в футбол часто сравнивают с шахматами. В 1963 г. он только пробовал силы в футболе, он начинал новую жизнь. Официально играть ему было пока запрещено. Но времени свободного у него почти не было. Едва вернувшись в Москву, он уже 12 февраля познакомился с девушкой Раисой, жившей по соседству на Автозаводской и работавшей в ЦУМе, а в сентябре женился на ней. С Аллой он так и не сошелся. Она в то время тоже работала на ЗИЛе – секретарем главного конструктора. И вероятно, новое положение бывшей жены заставляло его тушеваться и комплексовать. Ведь он-то теперь был никем!

Сначала он работал в инструментальном цехе ЗИЛа, окончил 10-й класс в вечерней школе. Потом стал учиться на факультете двигателей во ВТУЗе, перешел работать в отдел технического контроля. Работа его заключалась в испытании грузовиков. С напарником они брали с конвейера машины – «ЗИЛ-130», «ЗИЛ-157» – и отправлялись кататься. Нужно было проверить машину на булыжнике, на асфальте, на бездорожье. Работа ему даже нравилась, как понравилась и учеба во ВТУЗе.

ВТУЗы, или высшие технические учебные заведения, существовали в те годы на базе промышленных гигантов. К началу 1970-х в стране было три ВТУЗа – при Ленинградском металлическом заводе им. XXII съезда КПСС, при Карагандинском металлургическом заводе и при Московском автомобильном заводе им. И.А. Лихачева.

Московский ВТУЗ появился 1 февраля 1931 г. Но уже через год прекратил свое существование, а возродился в 1960 г. Учеба у Стрельцова шла хорошо, да и вообще в то время успехи на работе и в учебе утешали и радовали его. Но заменить футбол нельзя было ничем. Каждый день на заводе Стрельцов слышал один и тот же вопрос от рабочих: «Когда будешь играть за мастеров?» Если бы он знал! Зависело это не от него. Пока же приходилось играть за команду ОТК.

А.И. Вольский, бывший тогда секретарем парткома ЗИЛа, вспоминал, что завод отстаивал Стрельцова и его право продолжить футбольную карьеру. Писались письма на имя секретаря ЦК, председателя Идеологической комиссии ЦК КПСС Л.Ф. Ильичева. Полтора года велась активная борьба за его возвращение в команду мастеров. Был случай, когда в 1963 г. «Торпедо» проводило товарищеский матч в Горьком. Стрельцов в игре не участвовал, хотя приехал вместе с командой и был объявлен. Когда же болельщики поняли, что в игре Стрельцова не будет, началась настоящая смута. Вольский рассказывал, что болельщики стали поджигать газеты, казалось, еще немного, и стадион загорится. От греха подальше согласились выпустить Стрельцова на поле. Тот вышел и был встречен рукоплесканиями поднявшихся с мест болельщиков. Конечно, об этом тут же узнали в Москве и страшно возмутились. Сегодня это возмущение оценивается как нечто презренное и недопустимое в приличном обществе, как постыдное воспоминание о прошлом. Но были другие времена и другие нравы, да и статья у Стрельцова, надо напомнить, была весьма пикантного свойства. Статья-то больше всего и смущала тогдашних чиновников, так что Л.Ф. Ильичев пенял Вольскому, что-де бандита, развратника и насильника выпустили на поле.

За историей в Горьком последовала служебная записка Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС, который, как мы установили, курировал в те годы спорт. В ней сообщалось, что руководство завода им. Лихачева пытается приуменьшить вину Стрельцова, рекламируя его как дисциплинированного рабочего и квалифицированного футболиста. А между тем осужден Стрельцов был за тяжкое уголовное преступление, и не прошло еще и полугода со дня его освобождения. Возмутило сотрудников Агитпропа и недопустимое своеволие руководителей «Торпедо», выпускавших Стрельцова на поле вопреки ранее принятому решению о дисквалификации. А уж случай в Горьком и подавно не остался без внимания:

«…Многие зрители, присутствующие на стадионах, встречают выход Стрельцова на футбольное поле аплодисментами и одобрительными выкриками. В городе Горьком накануне товарищеской игры по футболу на центральном стадионе было объявлено, что в составе московской команды выступит Стрельцов. Когда по настоянию руководителей центрального совета Союза спортивных обществ и организаций СССР Стрельцов не был допущен к той игре, большая часть зрителей скандировала «Стрельцова на поле» до тех пор, пока во избежание беспорядков на стадионе не было принято решение допустить Стрельцова к игре.