Эдо и Эйнам - [16]

Свет луны озарял комнату, а в комнате стояла молодая женщина, в белых покрывалах, ноги босы, волосы распущены, а глаза закрыты. И человек сидел в комнате за столом у окна и записывал чернилами на бумаге все речи женщины. Ни слова из ее речей я не понял и сомневаюсь, есть ли на свете человек, понимающий такой таинственный язык. И женщина говорила, а перо писало. Ясно было, что человек, записывавший слова женщины, был Гинат. Когда он вернулся и когда вошел в горницу? Пока мы с Гамзо сидели в светлице Грайфенбаха, вернулся к себе домой Гинат, а женщина, надо думать, вошла через окно. Тогда я и слышал, как отворилось окно и раздались шаги босых ног. Столько нового явилось моему взору, что позабыл я про Гамзо и не заметил, что он стоит рядом. Но Гамзо, ах, Гамзо странно повел себя, забыл приличия и вежливость, ворвался в комнату и обнял женщину за талию. Этот скромник, посвятивший всю свою жизнь жене, ворвался в чужой дом и обнял чужую женщину!

И тут все перемешалось, и я удивляюсь самому себе, что помню порядок событий. Недолго они длились, но сколь продолжительными казались! Я стою с Гамзо в прихожей Гината, и дверь его горницы полуоткрыта. Я заглядываю в комнату, что сияет от света луны. Луна сжалась, чтобы войти в горницу, а когда вошла в горницу, распространилась, и стала видна вся горница и все, что в горнице. Я вижу: женщина стоит посреди горницы, и молодой человек сидит за столом и пишет. Внезапно бросился Гамзо и ворвался в горницу и обнял женщину за талию. Отвратила женщина от него лицо и воскликнула: о мудрец! Голос ее был как голос юной девы, что созрела для любви. Ответил ей юноша и сказал: ступай, Гемула, за своим мужем. Сказала Гемула: я ждала тебя столько лет, а ты говоришь «ступай, Гемула». Ответил ей юноша и сказал: он муж тебе. Сказала Гемула: а ты, мудрец Гидеон, кто ты мне? Сказал юноша: а я никто и ничто. Засмеялась Гемула и сказала: ты никто и ничто. Ты добрый человек. Ты красивый человек. Нет на свете красивее и добрее тебя. Оставь меня у себя, и я спою тебе песню Грофит-птицы, что поет ее раз в жизни. Сказал юноша: спой. Сказала Гемула: спою песню Грофит, и умрем. Гавриэль, когда мы с мудрецом Гидеоном умрем, вырой нам две могилы, одна подле другой. Обещай, что сделаешь. Закрыл Гамзо ей рот ладонью и сжал ее изо всех сил. Попыталась она вырваться из его объятий, но он удержал ее и крикнул Гинату: знаешь, кто ты, ты — преступник во Израиле, даже греха с мужней женой не убоялся. Сказала Гемула: мудрец Гидеон, не внемли ему. Не мужняя жена я. Спроси его, видал ли он мою плоть.[51] Застонал Гамзо тяжким и горьким стоном и сказал: ты мне жена, ты мне жена, ты мне жена, венчана по Закону Моисея и Израиля. Сказал юноша: ступай, Гемула, ступай со своим мужем. Сказала Гемула: я тебе опротивела. Сказал юноша: Гемула, не опротивела ты мне, я лишь говорю тебе, что ты должна сделать. Тут утратила она силы, и, не удержал бы ее Гамзо, — упала бы. Но Гамзо удержал жену свою Гемулу и не отпускал ее, а взял на руки и понес, а мы с Гинатом стояли и смотрели вслед.

Обычным ходом идет луна и совершает свой путь в тридесять дней. Уже прошло тридесять дней с того дня, когда возвратил Гамзо жену из дома Гината. В эти дни не видал я Гамзо и не видал Гината. Гамзо я не видал, потому что он не приходил ко мне, а я к нему и раньше не хаживал. Гината я не видал, потому что после случившегося вышел он и ушел себе. Однажды встретил я его в арабской кофейне, сидел он с Эмрамом, сыном самаритянского первосвященника. Продолжения этой встрече не было, и я на ней не задерживаюсь. А еще раз нашел я его в Гиват-Шауле, в мастерской по выделке свитков мудреца Гувлана и мудреца Гагина. Продолжения этой встрече не было, и я на ней не задерживаюсь.

Жена моя и дети вернулись из поездки, и вернулась вода в бочки, и баки, и трубы, и краны. Я сижу дома и редко выхожу и не знаю, как живет Гемула с Гамзо после того, как он возвратил ее. А поскольку благо выше напасти, предполагаю я, что помирилась она с ним, а с примирением вернулся к ней голос, и больше она не отказывает себе и в пении, и вновь ласкает ее голос, как голос Грофит-птицы. Люб для Гамзо голос Гемулы, когда она запевает, превыше всех благ земных. Почему же тогда положил Гамзо ладонь на уста Гемулы и не дал ей петь? Все песни связаны друг с дружкой и переплетены друг с дружкой: песнь водных источников — с песнью высоких гор, песнь высоких гор — с песнью птиц небесных, а среди птиц есть птица по имени Грофит, и, как пробьет ее час покинуть мир сей, она взвивается головой в облака и голосом заводит песнь и, как завершится песня, покидает мир сей. И все песни связаны с языком Гемулы, и спела бы она песнь Грофит — вышла бы душа ее, и умерла бы она. Поэтому зажал Гамзо уста Гемулы и сохранил ее душу от погибели.

А я сижу себе дома и занимаюсь своим трудом, помногу ли, помалу. Сядет солнце — оставляю я свой труд. «Вот благо и вот красота… трудиться под солнцем», — сказал Экклезиаст, ибо пока солнце на свете, есть благо на свете и есть красота на свете. А если остаются силы после работы, то я иду на прогулку, а не останется сил после работы, сижу я перед домом или у окна и гляжу, как уходит день, и как приходит ночь, и как выходят звезды и укрепляются в небесной тверди, и как подымается луна.