Единый учебник новейшей истории - [15]

Только такие погружения и способны создать у нас, простых граждан, правильное ощущение от такого слова, как «руководитель». Правильное положение его на воде и под водой, грамотное размещение рук и ног – все это наполняет меня мыслями о том, что не зря мы его выбрали.

При выходе из воды руководители должны держать в руках амфоры. Две штуки. Почему только две? Потому что у руководителей две руки. Были бы они трехручные – было бы три амфоры.

Кудрин и Степашин, которых в простонародье отвратительные шалопаи называют Кудрей и Степашкой, похвалили госпожу Мат…, которую то же простонародье называет просто Машкой или Валькой.

А то, что она, извиваясь всем своим чиновничьим умом, хочет хоть как-то пролезть на выборы в Совет Федерации, вызывает у них одобрение.

А у меня это все вызывает удовольствие – жизнь продолжается!

Временное чувство, полагаю, но все равно хорошо.

Дмитрий Анатольевич желает знать кто же тут у нас настоящий собственник «Домодедово». Господин Чайка провел титаническую работу и выяснил, но фамилия его, спрятанная за целым караваном оффшоров, видимо, настолько ужасна, что докладывать ее можно только в отсутствии журналистов и на ушко. Да, Дмитрий Анатольевич, да! Он, Дмитрий Анатольевич, он. А фамилия настоящего собственника Газпрома вас не интересует? Там еще и настоящие владельцы отечественного телевидения есть. Они не интересны? И у нефти нашей тоже фамилии имеются. У нас у всего, мало-мальски значимого есть человеческие имена и фамилии. И спрятаны они. За кордонами. А вы как думали? Работают люди здесь, а прибыль вся туда. Откачивают, Дмитрий Анатольевич, неужели ж вы совсем не в курсе происходящего? Или мы все еще только Батурину ловим, все ноги избегали? Кроме нее наша Счетная светлая палата еще чем-нибудь занимается? Должен вам доложить, Дмитрий Анатольевич, ну очень убедительно вы выглядели на этом совещании, просто борец, истинный, настоящий борец с надвигающимся злом.

В вождях бесконечное множество странностей и они способны подходить к вещам с неожиданной стороны – это опрокидывает всякий раз все мои расчеты относительно вождей. Думаешь о нем, как об обычном человеке, а он – фьють! – и опять вывернулся.

Я теперь все время обливаюсь слезами, крупными, карат по пятьдесят – нет-нет, да и побежали. Это слезы радости – премьер по новенькой трассе «Амур» проехал на новенькой «Ладе Калине», рекламируя ее и рекомендуя, не потому что он теперь ее главный рекламный агент, а потому что работа у него такая.

Одновременно он давал интервью. Он давал, а я слушал, и слезы сами бежали из глаз. Господи, как хорошо!

Все настолько здорово и замечательно, что сначала даже непонятно где это все происходит. Потом становится понятно – это у нас, в России, так хорошо.

И как только понимаешь, что в России, так хорошо, и случается тот самый гидроудар, вышибающий влагу из глаз даже у старших матросов с Дальнего Востока, не то, что у капитанов второго ранга – эти вообще засопливят, как дети, укажи им только на то, чем бы они могли тут в России гордиться – лодками, кораблями, пенсиями или тем, что они все еще живы.

Справимся с радостью, и не будем рыдать, как древние евреи и римляне. Нет, не будем рыдать. Мы сделаем нечто иное. Мы прислушаемся к голосу природы и соразмерим с ней собственный голос, а, соразмерив, возопим, как возопил Марк Тулий Цицерон, после удачного выступления в сенате.

О чем возопил Цицерон? О будущем, конечно, поскольку за несколько лет до кончины, оно представлялось ему таким прекрасным.

И смех, и грех. Даже не знаю, то ли смеяться над нашим Министерством Обороны, то ли в голос выть. Не успел Медведев озвучить увеличение денежного довольствия в 2–3 раза с 2012 года для господ военных, как тут же – форму они теперь будут покупать сами в том же Министерстве. Коммерция, господа, и дань традициям. Мол, раньше-то, при царском режиме, покупали офицеры форму…

Раньше были другие офицеры. Да и деньги другие были. Да, и служили офицеры царю и Отечеству. И потом – традиции, понятие чести – тут все было другое, долго можно рассуждать… но, как только вспомню о Министерстве обороны, и как оно теперь штанами будет торговать среди офицеров – так и не могу. Выпить, что ли?

Да, вот еще что: я бы мог, конечно, написать о том, что премьера везли по трассе «Амур» на трех желтых «Калинах». Но не буду.

Потемкин вспомнился. Крым воевал, турок бил, сам в атаку ходил, флот строил на Черном море, чтобы хлеб в зерне не гнил, запускал на Руси макаронные фабрики, цветы разводил и крымские вина, а в народе вспоминаются только потемкинские деревни.

Начальники наши – дай им Боже справиться со всяческим горем – так бояться людей, что в поездках по стране родимой их сопровождают сотни машин, бронетехника, самолеты, вертолеты, машины скорой помощи, милиция, ФСБ и прочие буквы русского алфавита.

А в кустах сидят, лежат, стоят наизготовку. И вдоль дороги томятся охранные стрельцы. И руками махать нельзя, а то застрелят. А на почву они выходят, пробуя оную осторожненько ногой – вдруг провалится, разверзнется и языки пламени оттуда появятся.

Я думаю, что наши руководители природные ораторы. То есть, они ораторы от самой природы. Как только скажут о чем-то, так и вся окружающая природа немедленно начинает отдыхать. Если это знойная пустыня – то на жарких своих подушках, если это снег и сосульки, то прямо на снегу и на сосульках. Удовольствие произнести речь усиливается у них тем удовольствием, что получают от той речи слушатели. А удачи, связанные с языком, счастливо его развязывающие, иногда даже уступают неудачам.