Единство и одиночество: Курс политической философии Нового времени - [59]
Внутренние противоречия понятий выходят за рамки понятия и его идеальности, они касаются уже самого исторического движения, исторического времени. Политические понятия, в их двусмысленности и противоречивости, несут на себе след события, которое разворачивает, переворачивает их в одну или другую сторону. В истории понятия обычно несколько таких наслаивающихся переворотов, которые меняют не столько его структуру, сколько его тенденцию. Для Отто Бруннера, Райнхарта Козеллека и их последователей главным поворотным событием современного политического языка стала Французская революция: все наши основные понятия вышли из ее горнила, коренным образом поменяв свой прежний смысл, поменяв темпоральную «ориентацию» с прошлого на будущее. Ведущие понятия, по Козеллеку, подверглись в этот период четвероякой трансформации: демократизации, темпорализации (то есть постановке в зависимость от исторического времени), потенциальной идеологизации и политизации (или, как выражается Квентин Скин — нер, сущностной оспариваемости). В настоящей книге, как уже следует из предыдущей главы, я тоже буду исходить из историчного истока политических понятий, однако я возвожу их здесь скорее к событиям раннего Нового времени (XVI–XVII века), чем ко Французской революции, когда произошла вторая волна их кристаллизации. При этом и темпорализация, и идеологизация, и политизация, и даже в определенном смысле демократизация — присутствуют как тенденции уже в эту первую эпоху. Расхождение с Козеллеком здесь связано как раз с тем, что я исследую понятия в качестве политических, а не «исторических», как они: современная политика возникла в XVI веке, а современный историзм, конечно, в XIX.
Две крупнейшие школы в исследовании истории понятий, школы Райнхарта Козеллека (Германия) и Квентина Скиннера (Великобритания), расходятся по вопросу об универсализме и идеальности понятий. Для Козеллека «исторические понятия» прошлого, во всей их многозначности и концентрированности, претендуют на целостное видение истории и тем самым образуют для исторических деятелей трансцендентальные «горизонты ожидания». Если, по Козеллеку, в исторических понятиях мы имеем одновременно формы осмысления истории и собственно исторические феномены, то для Скиннера понятия (то есть в его понимании значения терминов) являются предметом достаточно хаотичной идеологической борьбы. Поэтому если для Козеллека (логического «реалиста») история понятия дает возможность его интерпретации, в универсальных терминах (ответа на вопрос, «что оно значит?»), то для Скиннера («номиналиста») никакого собственного значения у понятия быть не может, а объяснительную роль играют макроисторические движения, субъекты истории, такие как республиканизм, либерализм и другие. Он стремится прежде всего ответить на вопрос, «кто говорит?».
Наша позиция в нижеследующем изложении соединяет некоторые черты подхода Козеллека (логический анализ понятий в их тотальности, несводимость понятий к словам) и Скиннера (событийно — идеологический, неидеализуемый смысл понятий). Мы будем следовать такому плану: 1) Общие онтологические предпосылки понятия; 2) Предыстория понятия, когда оно интеллектуально подготовлено, но еще не высказано; 3) Возникновение понятия «проблема», которую оно дискурсивно «решает»; 4) Логическая структура понятия, на момент его оформления; 5) Дальнейшая история понятия с ее основными трансформациями и событийными предпосылками; 6) Современный кризис понятия и противоречия политического, которые он выявляет.
Но перед тем как перейти собственно к политическим понятиям Нового времени — государству, репрезентации, суверенитету, — нужно еще сказать главное о том, что их объединяет. Все эти понятия так или иначе возникли в процессе секуляризации теологических, христианских, церковных реалий. Они принадлежат к «политической теологии». Неясно, что важнее — то, что эти понятия теологичны по своей природе (К Маркс, К. Шмитт), или что они все — таки секуляризованные теологические понятия, и что эта секуляризация составляет глубоко специфичное в них. Действительно, политическая теология — это как бы родовая травма и родимое пятно политических понятий Нового времени. Они возникли в результате переноса религиозных понятий на светскую почву — в борьбе и соперничестве с церковью и часто с религией вообще. Таким образом, эти понятия понимались теперь полемически и оппозиционно по отношению к их церковным прототипам. Земная трансцендентность монарха отрицала небесную трансцендентность Бога, спорила с ней и обращала понятие против себя самого, путем удвоения. Современный суверенитет — это не просто абсолютная власть, а суверенитет (монарха), направленный против суверенитета (Бога и папы), —
