Единство и одиночество: Курс политической философии Нового времени - [50]
Литература для чтения:
Арендт Ханна. Vita Activa. СПб.: Алетейя, 2000.
Бадью Ален. Мета/политика: возможно ли мыслить политику? М.: Логос, 2005.
Вебер Макс. Политика как призвание и профессия // Вебер Макс. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 644–706.
Рансьер Ж. На краю политического. М.: Праксис, 2006.
Шмитт Карл. Понятие политического / Пер. А. Филиппов // Вопросы социологии. 1992. Т. 1. № 1. С. 37–67.
ШтрауссЛео. Введение в политическую философию. М.: Праксис, 2000.
Clastres Pierre. La societe contre l'Etat. Paris: Minuit, 1974.
Palonen Kari. Politik als Handlungsbegriff: Horizontwandel des Politikbegriffs in Deutschland 1890–1933. Helsinki: Societas scientiarum Fennica, 1985-
Plessner Helmuth. Macht und menschliche Natur. Ein Versuch zur Anthropologic der geschichtlichen Weltansicht // Gesammelte Schriften. Band V. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1981.
Вопросы на понимание:
1) Что изучает политическая наука? Почему она так называется? Чем она отличается от других социальных наук?
2) С какими специфическими сложностями сталкивается политическая наука в определении своего предмета? Как совместить историческую адекватность и общезначимость в определении политики?
3) Что такое политическое? Зачем оно людям?
4) Как, когда и почему возникла традиция подчеркивать специфику и автономию политического?
4) Какие общефилософские вопросы и категории определяют понятие политического?
5) Что такое государство?
6) Каковы наиболее распространенные взгляды на происхождение государства?
Что такое новое время?
1. Предыстория: Средневековье
Чтобы понять, в чем заключается политическая специфика Нового времени, необходимо рассмотреть его становление, возникновение как особой эпохи. А для этого, в свою очередь, нужно знать, что ему предшествовало. Так называемое «средневековье» политически определялось двумя главными институтами: христианством как идеологией и церковью и феодализмом как формой организации власти.
1. Универсализм, то есть отказ от ограничения сообщества верующих по какому — то ни было внешнему признаку. Знаменитая формула апостола Павла (Гал. 3, 28) гласит: «Нет уже Иудея, ни язычника, нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе». Потенциально христианство стремится к тому, чтобы стать религией всех людей, и обращается вообще к человеку. Христианская религия возникла в Римской империи, громадном космополитическом государстве, как механизм его дальнейшей универсализации и гомогенизации. В дальнейшем она продолжала служить единству политически разрозненной Европы. Средневековая Европа, во всей ее разрозненности и затрудненности коммуникации, считалась в Средние века единым «государством» — Res Publica Christiana. Это единство должно было преодолевать все политические, культурные и территориальные границы. Скрепляющим эту республику институтом была, конечно, католическая церковь с ее центром в Риме, — не будучи монопольным центром, она была крупной политической силой, авторитет которой, как правило, признавали над собою короли и бароны и которая выполняла функцию универсального посредника. Христианство экстерриториально, оно срывает человека с четкой привязанности к почве и создает народ странников. (Действительно, институт странствия — паломничества, рыцарского странствия, просто миграции в поисках пропитания — был в Средневековье распространенным и культурно важным).
2. Отсюда следует прозелитизм христианства, то есть активный, агрессивный подход к распространению своей религии на другие народы. Политически эта характеристика религии способствовала империалистической экспансии, мессианизму христианских государей. Хотя захват чужих земель давался христианам труднее, чем римлянам или грекам, которые не требовали от завоеванных перехода в другую веру.
3. Суть христианской доктрины — в посредничестве между Богом и человеком, которое взял на себя Христос. Эта доктрина вела на практике к постоянному взаимообмену между политикой и религией. Так, короли часто понимались как посредники между Богом и человеком, что вело, с одной стороны, к их сакрализации, а с другой — к переносу в политику многих церковных институтов и понятий. Помимо королей выделялось много других уровней посредничества, так что мир мыслился как жесткая иерархия, «великая цепь бытия», восходящая от неодушевленных существ, через простого человека, затем через его властителей и Христа, к Богу. Эта доктрина служила идеологическим обоснованием феодализма, с его сложной и многоуровневой системой подчинения.
Важнейшим таинством католического христианства является евхаристия, причастие. Вкушаемые хлеб и вода являются в то же время телом и кровью Христовой. Церковь — сообщество верующих — становится через евхаристию единым коллективным телом, которое является в то же время Христом. Король, будучи фигурой посредничества, подобной Христу, воплощает в себе это коллективное тело. Народ является как бы вторым телом короля, а король — живым воплощением единства народа.
4. Обратной стороной доктрины о посредничестве является принципиальный
Артемий Владимирович Магун (р. 1974) — философ и политолог, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, преподает на Факультете свободных искусств и наук СПбГУ. Подборка статей по политологии и социологии с 2003 по 2017 гг.
Серия «Фигуры Философии» – это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX–XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии – способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве. Неподражаемый Славой Жижек устраивает читателю захватывающее путешествие по Событию – одному из центральных концептов современной философии. Эта книга Жижека, как и всегда, полна всевозможных культурных отсылок, в том числе к современному кинематографу, пестрит фирменными анекдотами на грани – или за гранью – приличия, погружена в историко-философский конекст и – при всей легкости изложения – глубока и проницательна.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Книга о философском потенциале творчества Пришвина, в основе которого – его дневники, создавалась по-пришвински, то есть отчасти в жанре дневника с характерной для него фрагментарной афористической прозой. Этот материал дополнен историко-философскими исследованиями темы. Автора особенно заинтересовало миропонимание Пришвина, достигшего полноты творческой силы как мыслителя. Поэтому в центре его внимания – поздние дневники Пришвина. Книга эта не обычное академическое литературоведческое исследование и даже не историко-философское применительно к истории литературы.
Целью данного учебного пособия является знакомство магистрантов и аспирантов, обучающихся по специальностям «политология» и «международные отношения», с основными течениями мировой политической мысли в эпоху позднего Модерна (Современности). Основное внимание уделяется онтологическим, эпистемологическим и методологическим основаниям анализа современных международных и внутриполитических процессов. Особенностью курса является сочетание изложения важнейших политических теорий через взгляды представителей наиболее влиятельных школ и течений политической мысли с обучением их практическому использованию в политическом анализе, а также интерпретации «знаковых» текстов. Для магистрантов и аспирантов, обучающихся по направлению «Международные отношения», а также для всех, кто интересуется различными аспектами международных отношений и мировой политикой и приступает к их изучению.
Василий Васильевич Розанов (1856-1919), самый парадоксальный, бездонный и неожиданный русский мыслитель и литератор. Он широко известен как писатель, автор статей о судьбах России, о крупнейших русских философах, деятелях культуры. В настоящем сборнике представлены наиболее значительные его работы о Ф. Достоевском, К. Леонтьеве, Вл. Соловьеве, Н. Бердяеве, П. Флоренском и других русских мыслителях, их религиозно-философских, социальных и эстетических воззрениях.
Перед вами первая книга на русском языке, специально посвященная теме научно-философского осмысления терроризма смертников — одной из загадочных форм современного экстремизма. На основе аналитического обзора ключевых социологических и политологических теорий, сложившихся на Западе, и критики западной научной методологии предлагаются новые пути осмысления этого феномена (в контексте радикального ислама), в котором обнаруживаются некоторые метафизические и социокультурные причины цивилизационного порядка.
Энди Мерифилд вдыхает новую жизнь в марксистскую теорию. Книга представляет марксизм, выходящий за рамки дебатов о классе, роли государства и диктатуре пролетариата. Избегая формалистской критики, Мерифилд выступает за пересмотр марксизма и его потенциала, применяя к марксистскому мышлению ранее неисследованные подходы. Это позволяет открыть новые – жизненно важные – пути развития политического активизма и дебатов. Читателю открывается марксизм XXI века, который впечатляет новыми возможностями для политической деятельности.