Единственный принцип - 2 - [2]

— Что это? — сухо спросил он, решив обойтись без излишней, хотя и вполне уместной театральности.

Ученик, ожидавший от своего наставника куда большего многословия, не сразу отреагировал на его вопрос. О том, что он услышал его, можно было догадаться только по тем признакам жизни, которые молодой человек начал проявлять. Шмыгнув несколько раз носом, и по–стариковски откашлявшись, он наконец–то взял себя в руки и ответил, обращаясь скорее к каменным плитам у себя под ногами, чем к настоятелю.

— Не знаю. Оно приходит мне в голову само собой: во сне, во время молитвы, за трапезой. И я не могу ничего с этим поделать. Я уже собирался обратиться к вам за советом, но вы опередили меня, застав за этим непотребным занятием.

— И зачем же ты записывал все это?

— Чтобы ничего не упустить, чтобы все обдумать и потом спросить у вас, что бы это все могло значить.

— И о чем же ты собирался спросить меня?

Настоятель так и не смог придать своему голосу подобающей строгости, и ученик, тонко уловив это, тут же немного осмелел. Не видя смысла изображать раскаяние, он решил идти напролом.

— Он действительно существует?

Теперь уже настоятель не спешил с ответом.

— Если ты спрашиваешь о Боге, то Его нет. Нет ни рядом с тобой, ни рядом со мной, ни где бы то ни было в этом мире. Если о дьяволе, то и его не существует. Все разговоры о нем — не более чем плод человеческой фантазии, взращенный на собственном богатом опыте.

Настоятель готов был увидеть в глазах ученика изумление, осуждение, страх, что угодно, но только не равнодушие, с которым тот воспринял сказанное им. Все выглядело так, как будто у него поинтересовались, о ком бы он хотел услышать: о боге или о дьяволе, не более того. Но его следующие слова не оставляли сомнений в том, что на один свой вопрос он уже получил ответ.

— Кто он, тот, кто избрал Одиночество? Как его имя?

— А почему ты так уверен, что это был его собственный выбор? — ответил ему вопросом на вопрос настоятель и, наконец, уловил в его взгляде следы удивления. Похоже, ученик еще не досмотрел свои видения до конца.

— Пойдем со мной. Я покажу тебе то, что поможет найти ответы на многие вопросы. Но будь готов и к тому, что их станет еще больше. Значительно больше.

Настоятель долго вел ученика темными мрачными коридорами, то подымаясь по лестницам, то снова спускаясь вниз. Когда они, наконец, оказались в потайной комнате, о которой было известно лишь нескольким избранным, молодой человек окончательно запутался и практически не сомневался в том, что ему понадобилось бы немало времени, чтобы самостоятельно найти обратный путь. Когда настоятель зажег несколько больших свечей, ученик стал с интересом оглядываться по сторонам. То, что он увидел, не обмануло его ожиданий, — на грубо сколоченном столе приличных размеров находилось несколько десятков книг, сложенных в стопки и обильно присыпанных пылью. В том, что именно книги являются единственной ценностью, столь надежно упрятанной в этом помещении, ученик, добровольно презревший большинство из доступных человеку благ, нисколько не сомневался. Настоятель тем временем как будто искал взглядом какую–то определенную книгу, но быстро передумал и повернулся лицом к своему спутнику.

— Многие отдали бы полжизни, за то, чтобы открыть хотя бы одну из этих книг. Те немногие, кому выпала такая честь, отдали гораздо больше. Ты можешь находиться здесь столько, сколько сочтешь нужным. Все необходимое я буду тебе приносить. Перед тем, как ты покинешь это помещение, мы поговорим, и от того, что ты скажешь, будет зависеть твоя дальнейшая судьба. Надеюсь, ты понимаешь, что за некоторые вещи приходится дорого платить. Если ты передумал, мы сейчас же покинем это место и обо всем забудем. И в первую очередь о твоих видениях.

Ученик ничего ему не ответил, да в этом и не было ни малейшей необходимости, — его глаза были выразительнее любых слов. Сейчас в них не было ничего, кроме желания поскорее остаться наедине с книгами.

НА ГРАНИ

Захарий не знал, какую часть своей жизни посвятил книгам, открывшимся ему благодаря настоятелю. Прочитанные страницы заменили ему минуты, а познанные им книги — дни. И только сгоравшие одна за другой массивные свечи напоминали ему о том, что существует и другая шкала времени. Того самого времени, которое терпеливо ждало его возвращения за дверьми, а пока лишь изредка заглядывающего через плечо наставника, время от времени навещавшего своего ученика.

Книги всегда занимали особое место в жизни Захария. С ними были связаны все самые значимые воспоминания на его пока еще коротком веку. С раннего детства он усвоил одну простую истину, — хочешь, чтобы тебя предоставили самому себе, возьми в руки книгу. Даже если людям плевать на тебя, в большинстве случаев они с уважением отнесутся к книге в твоих руках, особенно если в ней говорится о Боге. Долгое время Захарий вообще был уверен, что о Нем написаны все книги в мире, и только совсем недавно ему в руки попала книга, в котом не было ни единого слова о всевышнем. Называлась она «Об обращении небесных тел» и попала ему в руки совершенно случайно. Другие подобные творения он находил уже сознательно. Прошло совсем немного времени, и Захарий вдруг открыл для себя нечто совершенно нелогичное, — книги, в которых Бог практически не упоминался, гораздо чаще заставляли задумываться о Его существовании, нежели те, которые, казалось бы, каждым вписанным в них словом это существование доказывали.