Единственная женщина на свете - [17]

– Вытащили его все-таки врачи, без них Милка вряд ли бы справилась.

– Ну что у тебя за свинский характер, – возмутилась Ленка. – Вечно все вывернешь наизнанку.

За столом мне не сиделось, еда вставала комом в горле, выпивка тоже не помогла. К вполне понятным чувствам примешивались другие. С Берсеньева я теперь практически глаз не спускала. На это кто-нибудь да обратит внимание. Чтобы не искушать судьбу, отправилась на улицу. Прогуливалась неподалеку от входа, и тут появился Берсеньев. Закурил, посмотрел на меня и спросил:

– Вы подруга Милы?

– Да, это я вам сегодня звонила.

– Ефимия Константиновна, кажется?

– Лучше зовите Фенькой, – ответила я.

Он криво улыбнулся.

– У вас смешное имя. Впрочем, вам идет.

– Ага. Я тоже… смешная.

– Вы были с Милой в ту ночь? – Теперь голос звучал сурово.

– Да, – кивнула я, отводя взгляд.

– Почему вы ее не остановили?

– Я пыталась. Честно. Но она не послушала.

– Значит, это правда?

– Что «правда»? – Я прекрасно понимала, что Берсеньев имеет в виду, но отвечать не спешила. Глупо, конечно, но мне казалось, что Милке бы это не понравилось. Да и ему лишней боли причинять не стоило.

– Допустим, она боялась мне признаться, но вы… вы ведь сами могли мне позвонить.

– Стучать на подругу?

– Теперь вы ее похоронили, – хмыкнул он. – Так куда легче.

– Можете дать мне в зубы, если хотите, – не выдержала я.

– А толку? – Он отбросил сигарету и вернулся в ресторан.

Я выждала время и тоже прошла к столу, но лишь затем, чтобы забрать сумку. Шепнула Ленке: «Я ухожу», – и, пользуясь тем, что до меня никому не было дела, поспешно вышла на улицу. Жаль, что не удалось поговорить с Веркой, девушкой, что работала вместе с моей подругой в фирме Берсеньева. Но это терпит.

Домой я отправилась пешком. Разговор с Берсеньевым произвел впечатление, и не только потому, что он недвусмысленно дал понять – в гибели подруги винит меня. Теперь я окончательно перестала сомневаться, что слышала раньше его голос. Более того, я точно знала, когда его слышала и где. Несколько месяцев назад, в самом конце апреля…

В самом конце апреля, вернувшись с родного участка, где совершала ежедневный трудовой подвиг с метлой в руках, я обнаружила в нашей коммунальной кухне свою соседку, Дуську. Незадолго до этого она обрела свое женское счастье в лице малопьющего мужичка невзрачной наружности. Последние несколько лет ушли на бесплодные поиски этого самого счастья, и свалившаяся на голову Дуськи внезапная удача немного выбила ее из колеи. Именно этим я объясняла тот факт, что Дуська, скоренько переехав к возлюбленному, свою комнату жильцам не сдала, и та продолжала пустовать, хотя соседка моя женщина хозяйственная, практичная и деньги считать умеет. Может, и не велик доход, но все-таки какой-никакой. Появлялась она в родной квартире исключительно редко, и, застав ее на кухне, я подумала, что Дуська наконец-то нашла квартирантов, о чем и решила меня известить.

– Здорово, Фенька, – весело приветствовала она меня, как только я вошла в квартиру.

– Как жизнь счастливой новобрачной? – спросила я, водворяясь в кухню и устраиваясь за столом напротив Дуськи.

– Тьфу-тьфу, не сглазить бы… повезло, одним словом. Может, с виду он у меня и неказистый, но дело свое знает. И по дому, и по мужской части… – Дуська прыснула в кулак и весело продолжила: – Прикинь, «Камасутру» купил.

– Для приятного чтения или упражняетесь?

– Упражняемся, Фенька. Уж до шестьдесят восьмой страницы дошли.

– И вправду повезло. – По непонятной для меня причине пути «Камасутры» и мои собственные не пересеклись ни разу, но с чужих слов о ней я, конечно, знала. Древние индусы дураками не были и уж что попало в трактаты пихать не стали бы. Хотя и не наши предки, но все равно уважения достойны, в конце концов, все люди братья, и кровь у нас одна.

– Повезло, Фенька, повезло. А ты как?

– В смысле «Камасутры»?

– Нет, вообще.

– Вообще хорошо.

– Сейчас работы у тебя поменьше, снег сошел, махай себе метлой, одно удовольствие.

– Ага, – кивнула я, пытаясь понять, что это Дуське вздумалось заговорить о моей работе.

– Слышь, помоги мне, а? – вдруг попросила она жалостливо.

– А чего надо-то? Денег взаймы?

– Не-а, с деньгами у нас нормально. Мой-то на инвалидности, пенсия приличная, и на прежней работе ему деньги выплачивают, он ведь там трудоспособности лишился. У него вторая группа, нерабочая…

– Дуська, чем помочь-то? – не выдержала я.

– Так я и объясняю. У него вторая нерабочая и в деревне дом. От матери остался. Сезон начался. Его к земле и потянуло. Грядки там, картошечку посадить, огурцы…

– Хочешь, чтоб я тебе грядки вскопала? Ладно, приеду в выходной…

– Да нет, – махнула Дуська рукой. – То есть приезжай, конечно. Отдохнем, в баньке попаримся. Я тебе всегда рада.

– Ты скажешь, наконец, чего тебе от меня надо?

– Не могу я мужика в деревню одного отпустить. Там баб немерено, а мужики пьянь на пьяни. И тут мой. Охнуть не успеешь, какая-нибудь пристроится. Его к земле тянет, а мне-то на работу. Конечно, можно бросить, мужик дороже, но уж больно не хочется место терять. Такое место я нашла, Фенечка. Два раза в неделю хожу убираться у дядечки-пенсионера. Дядечка хороший: пыль протерла, полы помыла, ванну почистила – и всех делов. А платит очень прилично. Меня к нему через фирму устроили, «Добрые руки» называется. Само собой, можно бы отпуск взять, но ведь пошлют кого-нибудь вроде бы на время, а может выйти, что навсегда. Помоги, а?