Единственная женщина - [19]

Кажется, даже Инга слегка растерялась, услышав эти слова. Наверное, она ожидала слез, испуга, может быть, даже извинений — но никак не такой решительности с Лизиной стороны. Она кивнула, соглашаясь.

Поиски продолжались не меньше часа. Лиза подняла все ковры, отодвинула диваны, заглянула под шкафы — брошки не было, и она сама уже начала приходить в отчаяние.

Найти что-нибудь в Тошиной комнате вообще не представлялось возможным: горы игрушек громоздились повсюду, валялись детали всевозможных конструкторов, пол был устлан обрезками разноцветной бумага…

— А Тоша где? — спросила Лиза.

— Зинаида с ним гуляет, сейчас приведет.

— Инга, ты меня просто поражаешь! — воскликнула Лиза. — Надо быть полной идиоткой, чтобы даже не расспросить ребенка!

— Я попрошу тебя выбирать выражения! — возмутилась Инга. — Ты забываешься!

Неизвестно, что они высказали бы друг другу дальше, если бы в эту минуту не позвонили в дверь. Обгоняя друг друга, Инга и Лиза бросились открывать. Перепуганная Зинаида даже отшатнулась, увидев на пороге двух раскрасневшихся, рассерженных женщин.

— Ну что, нашлась? — спросила она. — Надо же, беда какая…

— Тоша. — Лиза присела перед мальчиком. — Ты не видел мамину брошку — такую красивую, с блестящими камешками?

— Брошку? — Тошка недоуменно посмотрел на Лизу. — Какую это брошку?

— Вот видишь, откуда ребенок может знать! — торжествующе произнесла Инга.

— А, орден! — вдруг догадался Тошка. — Видел — меня Вадик им наградил, я был полководец Суворов из банка «Империал»!

— Господи, где Вадик мог взять орден? — воскликнула Лиза.

— Он его из комнаты принес… — растерянно сказал Тошка. — Я думал, это его, и он мне подарил, а это, значит, мамин орден…

Не дожидаясь, что еще скажет мальчик, Инга побежала в его комнату, распахнула шкаф. На вчерашнем новеньком костюмчике Тошки, вывернутом наизнанку и брошенном на полку, сияла брошь с бриллиантами…

Не говоря ни слова, Лиза пошла к двери. Она не ждала от Инги извинений — достаточно успела изучить ее самовлюбленную натуру, — но все-таки надеялась, что та хотя бы остановит ее. Инга хранила полное молчание.

Лиза вернулась домой почти машинально и, оказавшись в четырех стенах, тут же снова вышла на улицу: невыносимо было видеть опостылевшую комнату, выходить на кухню, рискуя столкнуться с Полиной Ивановной, у которой сегодня был «выходной».

Выйдя на Рождественский бульвар, она беспомощно огляделась. Куда идти, кому есть дело до ее отчаяния и боли? Она чувствовала, что осталась в огромном городе в полном одиночестве, и воскресная тишина неширокого Рождественского бульвара только усиливала это ощущение.

Оксана! — вдруг вспомнила Лиза. Конечно, надо пойти к Оксане, ведь она так давно не была у своей неунывающей подружки, с тех самых пор, как перебралась на новую квартиру, сбежав от Ольги и Рината. Эта мысль так обрадовала ее, что она даже не стала возвращаться домой, чтобы позвонить Оксане — скорее бы оказаться у нее, увидеть ее задорную улыбку, услышать напевный веселый голос.

Оксана обрадовалась, увидев Лизу на пороге.

— Ой, хорошо, что ты пришла! — воскликнула она. — А я уже тоскую: воскресенье, а Игорешка на работу умотал, что с ним будешь делать! Ты куда пропала?

— Ксеня, извини, совсем я что-то забегалась. И не понимаю, чем занята, а настроения нет ни на что: прихожу домой и засыпаю…

Самый вид Оксаны всегда успокаивал Лизу — с тех самых пор, как она познакомилась с ней на курсах немецкого. Тогда все-таки потяжелее было, чем теперь: мучили воспоминания о разрыве с Арсением, будущее казалось совсем безнадежным…

Нельзя сказать, что теперь Лиза полна была оптимизма, но чувствовала она себя все же увереннее — может быть, просто потому, что больше повидала в жизни.

— Как Олеська? — спросила она.

— Большая! — Лицо Оксаны осветилось мгновенной радостной улыбкой. — Зуб вырос, представляешь! Спит сейчас.

— Ты кормишь еще?

— Да кормлю, куда ж я денусь. Игорь такой папаша стал, аж дрожит над своей красавицей. Корми, говорит, раз ребенку надо. Ну и я не против, разве мне жалко?

Оксана уже разогревала жаркое, быстро резала салат, не переставая болтать: соскучилась в одиночестве, Игорь-то все больше на работе. Рассказывая свои нехитрые новости, она попутно расспрашивала Лизу о ее жизни. Та отвечала машинально: по правде говоря, ей было сейчас не до болтовни.

— Слушай, ты чего вареная такая? — наконец спросила Оксана. — Я же вижу, случилось что-то, лица нет на тебе. Так не таись, скажи, мы ж не чужие. Может, прежнего своего встретила?

— Кого? А, Арсения… Да нет, он ни при чем. Я его видела, но это неважно. Забыто!

Сейчас, слыша Ксенин голос, Лиза вдруг почувствовала такую жалость к себе, что не выдержала и всхлипнула.

— Да что с тобой? — не на шутку встревожилась Оксана.

С трудом сдерживая слезы, готовые хлынуть потоком, Лиза рассказала ей о том, что произошло сегодня в квартире Инги Широбоковой.

— Вот паскуда! — возмутилась Оксана. — Я б ей показала!.. Но ты тоже — нашла из-за чего переживать! Ты что, не знала, что она стерва такая, или ты к ней душой прикипела? Ей-Богу, Лиз, мне б эти заботы!

— Да понимаешь, дело не в ней, — попыталась объяснить Лиза. — С нее что взять! Но ведь я-то, я-то как живу? Разве так мне хотелось жить, разве об этом я мечтала? Как будто не было в моей жизни ничего — ни любви, ни Германии, как будто людей я не видала нормальных, книг не читала. Совсем другой мир… Мне не вырваться, Ксеня, понимаешь, не вырваться из этого круга, нет у меня сил, чтобы жить как хочется! Не пойму: времена такие теперь или всегда так было?..