Единственная высота - [66]

Глядя на Тимонина, он перевел стрелку на ручных часах-будильнике, прислушался к их ходу, раздалась тоненькая трель; он вновь перевел стрелку и улыбнулся, довольный — очень уж нравились ему подобные игрушки для взрослых.

Тимонин был весь в серых тонах. Свинцовый ежик, глаза цвета зимнего неба, неброский стальной костюм, серо-голубая рубашка и грифельный галстук-бабочка. Сама корректность взошла на сцену и привычным жестом опытного лектора взяла в руки микрофон.

Доклад, вопреки ожиданиям, был скучен и вязок, обкатанные слова засасывали до зевоты. Вначале, как водится, Тимонин прошелся по прошлым недостаткам: нет полной комплексации тем, некоторые исследования, как, например, у товарища Воронцова, вообще не запланированы, а это уже анархия; потом перешел к будущим успехам. Успехи вроде бы намечались в большом количестве, но какие-то неопределенные, по принципу «догоним и перегоним», непонятно только было, кого и зачем.

Но ничего, дослушали, вежливо похлопали, хотя ждали большего. Знали: именно сегодня в споре должна родиться истина, а спор будет.

К трибуне решительно рванулся Коньков. Прокашлялся, куснул губу, вскинул голову.

— Товарищи! Из доклада профессора Тимонина и некоторых цифр, полученных мной у экономистов, явствует, что уже сегодня миллионы рублей вложены в экспериментальные лаборатории, отделы радиоэлектроники, электронной микроскопии, биофизики, биохимии, ЭВМ и прочие теоретические службы. Наш виварий крупнейший в Европе. Удельный вес сотрудников, не принимающих непосредственного участия в лечебном процессе, больше половины. А судя по докладу, намечается организация совсем уже далеких от ортопедии и травматологии лабораторий: по сопромату, по изучению психики. А надо ли? Невозможно объять необъятное… По сведениям регистратуры поликлиники, очередь в институт превышает две с половиной тысячи. Значит, некоторым больным придется ждать не меньше пяти-шести лет. Это лишних пять лет страданий. И ведь мы фактически берем только избранных. А если раскрыть двери пошире?

По залу прошел смешок.

— Да-да, знаю: Коньков вечно об одном и том же. Да, «Карфаген должен быть разрушен». Я считаю, что с созданием новых лабораторий и увеличением штата существующих следует повременить. Пусть выдадут на-гора продукцию. Я не случайно употребил шахтерское выражение «на-гора». Шахтеры добывают уголь, он зрим и весом, его измеряют сотнями и тысячами тонн, а чаще эшелонами. Наша продукция невесома. Все сделанное институтом за год можно унести в одном портфеле, но по своей значимости оно должно быть весомее эшелонов угля, сотен тысяч тонн нефти, ибо наше дело — возвращать человеку здоровье. А пока, кроме трех-пяти десятков статей, пусть даже в центральной печати, мы от наших теоретиков солидной отдачи не видим. Где монографии? Где обещанные атласы? Пора б уже, наконец, получить доказательное объяснение механизма роста различных тканей при их удлинении. Вот почему я, как и раньше, предлагаю в первую очередь максимально расширить клиническую базу, увеличить количество коек и число врачей, сократить очередь на лечение. Мы знаем неукротимую энергию Бориса Васильевича. Великая энергия рождает великие дела, важно не распылить ее.

Речь Конькова произвела большое впечатление. С ним соглашались, его поддерживали. Действительно, раз есть ружье, оно должно стрелять. Так ли важно, какой процесс происходит в стволе при движении пули?

Матвей Анатольевич выждал, пока страсти немного поутихли, и попросил слова.

— Пожалуй, впервые за несколько лет я полностью согласен с Александром Григорьевичем. Как сказал он и, кроме него, Козьма Прутков, «невозможно объять необъятное». Вынужден согласиться со многими упреками в наш адрес. Да, мы, теоретики, отстаем, не управляемся. В том и состоит парадоксальность нашего института, что Борис Васильевич Дагиров, руководствуясь своим богатым опытом и огромным теоретическим багажом, строит гипотезу, проводит эксперименты и добивается блестящего эффекта. А мы должны объяснять, как и почему так получилось. Есть начало — мысль, и есть конец — результат. Откуда взять основу, если никто ничего подобного не делал? Приходится начинать с нуля, а когда отправная точка — нуль, невольно действуешь самым непродуктивным методом — методом проб и ошибок. Получается, что Борис Васильевич сразу воздвигает здание, а мы потом подводим под него фундамент. Я думаю, что процент непроизводительного персонала следует увеличить, и увеличить значительно. Тогда мы справимся, появятся монографии, атласы, руководства, в отсутствии которых нас справедливо упрекнул Александр Григорьевич. Поэтому, я считаю, что, расширяя клиническую базу, следует прибавить людей и аппаратуры в уже существующие лаборатории, а с новыми, пожалуй, действительно можно повременить. Иногда и в наступлении не мешает остановиться и подтянуть тылы. Необходимо срочно, буквально срочно создать еще одну группу в лаборатории электронной микроскопии. Исследуя удлиняемую кость под электронным микроскопом, удалось получить огромное количество новых данных, а объединить их, поймать главное звено — некогда и, в сущности, некому. Пора всерьез заняться влиянием биоритма. Неясно еще влияние на растущую кость повышенного или, наоборот, пониженного давления крови. Да мало ли других нерешенных проблем? Может быть, стоит все же заняться синицей в руках, а журавль пусть пока полетает в небе? Я кончил.