Единственная и неповторимая - [59]
Ястребиная философия немного другая. Для ястребов важна сама Земля обетованная, священная земля «эрец Исраэль», согласно Библии дарованная сынам Израиля — за нее они готовы стоять насмерть. Ястребы настаивают на «освобождении» всей территории «Великого Израиля», они не готовы к компромиссу. Ястребы считают, что Библия дала им право на безраздельное владение Сионом. Для них нет существенной разницы между Тель-Авивом, сектором Газа или Западным берегом реки Иордан. Поэтому парадигма ястребиного сионизма превратилась в «мессианский сионизм», в поселенческое движение. Современные ястребы скорее последуют за раввинами, чем за светскими политическими лидерами. Логика ястребов проста и последовательна: если Эрец Исраэль — теологическое понятие, пусть им занимаются религиозные, а не безбожные евреи.
На протяжении всей своей политической и военной карьеры Шарон, жестокий и безжалостный военный преступник, флиртовал с философией ястребов. Долгие годы он представлял в большой политике интересы поселенческого движения. Но в последнее время ситуация изменилась — и Шарон изменил установки. Для него отступление из сектора Газа равносильно команде «кругом шагом марш», и сегодня он марширует со своими истинными соратниками — голубями- социалистами. Хоть и поздновато, но Шарон понял, что «еврейское государство» с подавляющим большинством палестинского населения обречено на провал. Поэтому он ушел из Газы. Шарон нашел возможность одним махом избавиться от 1,3 миллионов палестинцев и выиграть еще 5–7 лет в демографической гонке. Почему изменились взгляды Шарона? Для него Святая Земля не настолько свята, как он пытается нас убедить. Так Шарон, убежденный ястреб, превратился в сионистского голубя, а его политическую карьеру хранит самый главный голубь сионизма Шимон Перес, всегда готовый войти в правительство Шарона. В Израиле (за исключением поселенцев) плюют на идеологию: «левая» чужда «левизны», а правые правы, пока это выгодно.
М. Т.: Простите, но мне кажется странным, что вы не видите ничего положительного в израильском обществе.
Г.А.: С чего вы это взяли? Я считаю, что Израиль призван показать миру, к чему приводят аморальная идеология и бесчеловечное поведение.
М. Т.: Я согласен с вами, что демократия, распространяющаяся исключительно на евреев, а не на все население, живущее в границах государства, это сомнительная демократия…
Г. А.: Дело гораздо хуже. Это «демократия» которая обслуживает мировое еврейство, не только евреев, живущих в стране, но и вообще всех евреев во всем мире, ибо они имеют все права в Израиле в отличии от палестинцев, родившихся там, но не имеющих прав. Азми Бишара, смелый и достойный уважения палестинский ученый и член израильского парламента, выдвинул лозунг «государство собственных граждан» в противовес сионистской логике. По мнению Бшары, Израиль должен стать демократией для всех его граждан без исключения, а не колонией мирового еврейства, как сегодня. В еврейском государстве американский еврей из Бруклина имеет больше прав, чем палестинец, уроженец Восточного Иерусалима. Такова демократия по-еврейски.
М. Т.: Но евреи пользуются всеми благами западного общества: свободой слова и правом несогласия с господствующим мнением…
Г.А.: Свобода слова призвана создать иллюзию плюрализма. Этот поддельный плюрализм распространяется исключительно на евреев, и никогда — на палестинских ученых, художников и политиков.
М. Т.: Никогда? Но вы сами только что упомянули палестино-израильского политика и диссидента Азми Бишару…
Г. А.: Азми Бишара лишился своей парламентской неприкосновенности за то, что он — не еврей, и честно высказывает свои взгляды. По-моему, к этому нечего добавить.
М. Т.: Но из-за границы, мы, гои, видим что к оппозиции в Израиле относятся толерантно, так называемые «изменники» могут жить и работать в Израиле невозбранно и никто не стремится засадить их за решетку…
Г. А.: Сионисты совсем не глупые ребята. Израильское правительство содержит целый институт, занимающийся переводом так называемой «левой» ивритской литературы на иностранные языки. Они распространяют произведения Амоса Оза и Эдгара Керета. Звучит дико: израильское правое правительство занимается переводом и распространением «левацких» писателей. Они делают это для создания фальшивого образа «стремящегося к миру еврейского государства». Оз и Керет не имеют ничего общего с левой идеологией. Это обыкновенные сионистские «голуби», но их пиарит правый израильский истеблишмент. Еврейские ястребы поняли, что сионистская идея только выигрывает от существования прекраснодушных «добрых евреев». Как я уже говорил, сионисты — неглупые ребята, они умеют извлечь пользу даже из моего призыва о развенчании сионистского мифа. Правофланговые евреи третьей категории держат наготове список из дюжины «хороших евреев». Стоит вам выступить против еврейства, вам живо напомнят еврейских гуманистов, Чомского, Финкельштейна, Лейбовича. Даже мое имя может проскользнуть где-то в конце ЭТОГО списка. Сионисты извлекут пользу даже из своих еврейских оппонентов. Чтобы избежать этого испытания, я не называю себя «бывшим израильтянином» и даже «бывшим евреем».
Гилад Атцмон — популярный джазовый саксофонист, снискавший мировую известность. Его дебютный роман «Учитель заблудших» — очередное виртуозное соло большого мастера. Вынужденный эмигрант из Израиля, Гилад Атцмон написал эту книгу в Лондоне, зная свою родину изнутри, но глядя на нее со стороны. Жестокая сатира и тонкая ирония, вызывающая откровенность и философские раздумья придают роману Атцмона неповторимый музыкальный стиль.«Учитель заблудших» — книга очень неоднозначная и откровенно антисионистская, но написанная с любовью к своей стране и с болью за своих соотечественников.
В сегодняшней Мексике женщин похищают на улице или уводят из дома под дулом пистолета. Они пропадают, возвращаясь с работы, учебы или вечеринки, по пути в магазин или в аптеку. Домой никто из них уже никогда не вернется. Все они молоды, привлекательны и бедны. «Молитвы об украденных» – это история горной мексиканской деревни, где девушки и женщины переодеваются в мальчиков и мужчин и прячутся в подземных убежищах, чтобы не стать добычей наркокартелей.
«…Мужчина — испокон века кормилец, добытчик. На нём многопудовая тяжесть: семья, детишки пищат, есть просят. Жена пилит: „Где деньги, Дим? Шубу хочу!“. Мужчину безденежье приземляет, выхолащивает, озлобляет на весь белый свет. Опошляет, унижает, мельчит, обрезает крылья, лишает полёта. Напротив, женщину бедность и даже нищета окутывают флёром трогательности, загадки. Придают сексуальность, пикантность и шарм. Вообрази: старомодные ветхие одежды, окутывающая плечи какая-нибудь штопаная винтажная шаль. Круги под глазами, впалые щёки.
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
Книга Павла Парфина «Мексиканская любовь в одном тихом дурдоме» — провинциальный постмодернизм со вкусом паприки и черного перца. Середина 2000-х. Витек Андрейченко, сороколетний мужчина, и шестнадцатилетняя Лиля — его новоявленная Лолита попадают в самые невероятные ситуации, путешествуя по родному городу. Девушка ласково называет Андрейченко Гюго. «Лиля свободно переводила с английского Набокова и говорила: „Ностальгия по работящему мужчине у меня от мамы“. Она хотела выглядеть самостоятельной и искала встречи с Андрейченко в местах людных и не очень, но, главное — имеющих хоть какое-то отношение к искусству». Повсюду Гюго и Лилю преследует молодой человек по прозвищу Колумб: он хочет отбить девушку у Андрейченко.