Единорог и три короны - [9]

Затем стали обсуждать, какую дорогу выбрать. Здесь решающее слово сказал Тибор, который должен был сопровождать свою молодую ученицу. Он предложил ехать через перевал Мон-Сени, а затем по дороге на Сюз. Предпочтительнее передвигаться верхом — конечно, путешествие окажется весьма утомительным, но даст значительный выигрыш во времени по сравнению с куда более удобной каретой, рисковавшей застрять на горных дорогах. У лошадей было и еще одно преимущество: в случае необходимости можно свернуть с дороги в поле или в лес, чтобы укрыться от возможных преследователей.

Придя к согласию по этим важнейшим пунктам, все собрались за одним столом перед домом Клариссы для последней совместной трапезы. Кларисса сама занималась обедом и приготовила любимые блюда Камиллы — рагу из зайца и торт с орехово-черничной начинкой, рецепт которого никому не открывала.

Славная савоярка уже знала о королевском происхождении девушки, но была не слишком удивлена — она всегда чувствовала в Камилле нечто необыкновенное, выделявшее ее из всех. Однако славная женщина, испытывая некоторую робость, обращалась теперь к юной принцессе исключительно на «вы».

Почтительность окружающих и знаки внимания, к которым девушка не привыкла, слегка смущали ее. Между ней и друзьями словно бы возникла стена, и она с грустью думала, что такова, видимо, судьба королей и принцев — им суждено быть одинокими даже в кругу самых близких людей.

К счастью, в повадках Пьера ничего не изменилось, и он сохранил прежнюю непринужденность несколько фамильярного толка — для него она продолжала оставаться молочной сестрой. Достаточно уже того, что она уезжала, — если же он начнет гримасничать и делать ей реверансы, то потеряет навсегда. Допустить этого юноша никак не мог.

Про себя он решил, что сегодня же вечером поговорит с матерью по поводу одной идеи, которая не давала ему покоя…

После обеда Камилла вернулась в замок, чтобы продолжить сборы. Сумку она уложила быстро, поскольку брала с собой только самые необходимые вещи и несколько дорогих ее сердцу безделушек.

Когда она спустилась в гостиную, барон де Бассампьер дал ей последние напутствия. Накануне он отправил гонца с посланием к одному из своих старинных друзей, графу де Ферриньи. Обратиться прямо к королю старик не посмел, поскольку знал, что монарха окружают бесчисленные шпионы и соглядатаи.

В письме он завуалированным образом извещал графа о скором приезде Камиллы.

5

Король Виктор-Амедей II сидел в своем кабинете, погрузившись в глубокое раздумье, Он смотрел на листок бумаги, только что врученный ему графом де Ферриньи, дворянином безупречной верности, былым соратником короля по оружию. Само же письмо было послано бароном Андре де Бассампьером, который был всецело предан короне, однако уже много лет не появлялся при дворе.

Говорили, будто его сильнее прочих потрясла безвременная кончина наследного принца И вот теперь он сообщал поистине удивительные вещи. Король еще раз перечитал письмо, желая убедиться, что верно понял суть:

«Я исполнил поручение, возложенное на меня его высочеством принцем Виктором-Амедеем-Филиппом перед смертью. Она в пути и через несколько дней предстанет перед вашим величеством, имея при себе медальон. Сопровождает ее Тибор Хайноцси».

Король все еще боялся ошибиться. Неужели речь действительно идет о его внучке, которая таинственным образом исчезла семнадцать лет назад? Он хорошо знал Бассампьера — в свое время тот проявил себя как опытный и хитрый военачальник. Королевская резиденция кишела шпионами всех мастей — этим можно было объяснить нежелание барона высказаться прямо и прибегнуть к посредничеству графа де Ферриньи.

Конечно, в силу возраста старый дворянин мог впасть в слабоумие, однако чем больше размышлял над посланием король, тем решительнее отметал эту, казалось бы, очевидную мысль. Многие события прошлых лет предстали перед ним в совершенно ином свете. Особенно заинтриговало его упоминание о Тиборе, венгерском оруженосце принца, которого в Турине считали мертвым. Но некоторые очевидцы утверждали, будто наследник перед смертью доверительно беседовал со своим верным слугой и передал ему какой-то сверток. Неужели это была девочка? Ведь тела ее так и не нашли.

Оставалось только ждать. Если Тибор и в самом деле появится, то многое прояснится. Разумеется, нельзя исключать возможность некоей хитроумной махинации, но монарх был уверен, что при взгляде на девушку — если таковая действительно существует — сумеет определить, является ли она дочерью Амедея.

Покончив со своими раздумьями, король позвонил секретарю — государственные дела требовали неустанной заботы, а Виктор-Амедей был правителем искушенным и неутомимым. Ему исполнилось шестьдесят три года; уже более пятидесяти лет он сидел на троне, но только теперь достиг абсолютной власти в своих государствах.

Он был совсем ребенком, когда по смерти отца, Карла-Эммануэля II, стал пятнадцатым герцогом Савойским и принцем Пьемонтским. Его мать, Жанна-Батиста де Савуа-Немур, будучи регентшей, почти полностью утратила бразды правления, целиком подчинившись французскому королю Людовику XIV. Однако юный Виктор-Амедей II очень скоро восстал против такого положения дел, равно как и против бесчисленных шпионов, следивших за каждым его жестом. Он жаждал независимости — освобождения от опеки слишком уж алчного соседа и родича. В восемнадцать лет после бурных столкновений с регентшей он взял власть в свои руки и, проявив удивительную для юноши зрелость, составил план действий на сорок лет вперед.