Единорог и Дева - [2]

полюби меня, хороший.

Я на дружеской пирушке

Твоим буду отупленьем.

А на утро тошнотою

И беспомощным похмельем

Что же ты меня не любишь?

Неужели ты не хочешь:

Не змеи, не рваной раны,

Не раздутой легкой славы,

Не знобящего похмелья...

Только ты боишся слушать,

Только ты идешь к пастушке,

А она тебе расскажет,

Что она твоя комета,

И веночек из ромашек,

И лужочек с мотыльками,

Дождик в засуху, краюха

В голодуху,

Вот по уху

Врезать бы тебе хороший,

Что бы ты ее не слушал.

Я чеснее, значит лучше.

Я сама наврать умею

Если кто-то мне не дорог.

Натяну ему на уши

Бубенцов колпачный ворох.

Ты меня люби, хороший.

Мы же с нею не похожи.

Я больнее, значит ближе.

Только ты меня не слышишь.

Только ты меня не помнишь.

Я была той пуповиной,

Когда плакал ты, рождаясь,

А они нас оборвали-

Чик ножом, и мы расстались,

Ты кричал, сопротивляясь,

А потом тебя связали

Туго-натуго пеленкой,

Нарекли тебя ребенком,

Приложив к чужой груди.

Вспомнишь, милый, приходи.

Я сама тебе открою,-

Будешь мучаться со мною

Долго-долго, тесно-тесно,

Больно-больно, чесно-чесно.

***

Множество лет-на немножество радостей

И бесконечность секундной стрелки,

И таракана ползущего наглость

По деликатесам в моей тарелке.

Множатся окна на отраженья,

Звездное небо на фонари.

На светофоры-машин движенье.

Шуберта вальсы на раз, два, три.

Множатся разные ожидания

На: девять месяцев, стрелки часов.

Количество выкуренных и страдания,

Двери-на "выход", "вход" и засов.

Множится память на фотографии,

А дни рождения-на эпитафии.

Хуже, когда ничегонеможется

На ничего не могу множиться.

2000г.

***

УТИНАЯ ОХОТА

Костер, котел, озноб, виденья.

Во сне: вкус крови, лай, патрон.

А ведь могло быть воскресенье:

Плед, кресло, книга, чай, лимон.

декабрь 2000г.

***

ПОХИТИТЕЛЬ PЫЖИХ АПЕЛЬСИНОВ

Врубелевский ангел по утрам

Меня будит и дымит кадилом,

В серые заглядывая очи,

Лижет своим острым языком

Губы горьковатые от дыма,

Впутывая снов моих остатки

В чёрные нечёсаные кудри.

U, смеясь, крадёт из-под подушки

Два огромных рыжих апельсина.

U, со звоном, их в окно бросает,

Метя точно в головы проножих.

По щеке проводит тонким носом,

Мне, болтая глупости и сплетни...

А потом рыдает как ребёнок,

И, гадая на кофейной гуше.

Врёт безбожно, пальчики скрестив.

Вдруг исчезнет. Сон? Да. На столе

Тёмные разводы, зажигалка,

Старое кадило. Синяки

Под глазами. Под подушкой пусто,-

Только тонкий запах апельсин.

13. II. 2ООО

"Стихи сыну Глебу"

***

Тихо над Винницей ночь опустилась,

Улицы скрыв под вуалью покоя.

Чтобы до утра мне сказка приснилась,

Ты приходи ко мне, Оле-Лукойе.

Чтобы усталость ушла и заботы,

Чтоб из земного уйти в неземное

И от дневной отряхнуться дремоты,

Ты приходи ко мне, Оле-Лукойе.

Мягко ступая среди книг и нот

И, наклонившись как тень надо мною,

Тихо раскрой разноцветный свой зонт

Ты приходи ко мне, Оле-Лукойе.

Даже увидев в окне моём свет.

Ты не пугайся, зайди, мы с тобою

Сказки придумаем, а чуть рассвет,

Я провожу тебя, Оле-Лукойе.

1985г.

***

Старая сказка.

Царь-девица мастерица

Посмотреть-росы напиться

Тонку ниточку пряла.

Тихо песенку лила:

Про высокие заборы,

Про отцовские укоры,

Про Никиту-удальца

Молодого кузнеца.

Про заморские затеи,

Сказки царства Берендея,

Про белёные палаты,

Да про рыцарские латы,

Про невиданные чуда,

Жемчуга да изумруды...

Каждый вечер к ней Жар-птица

На окошечко садится

Сладких ягод поклевать,

"Доброй ночи" пожелать.

А noд башней день вчерашний

Ходит, ищет где уснуть.

А день завтрешний за башней

Собирает сумку в путь.

Улетает в ночь Жар-птица,

Чтоб укутаться в ресницах,

Тихо дремлющей, луны,

Раздарившей миру сны.

Царь-девица спать ложится,

Скрипнет, в дрёме, половица.

У кровати светлячки

Зажигают ночники,

Освещают ей дорогу

в сны,

А там: единороги,

Гномы, у огня весталки,

Белоплечие русалки.

К ним на сонной колеснице

Мчится-мчится Царь-девица.

4 02. 93

***

Гуляла Черепаха под дождиком в лесу,

И капельки плясали на мокром на носу,

И лапки заплетались, скользя

по мокрой глинке,

И ветки отражались в блестящей

мокрой спинке.

Гуляла Черепаха и было грустно ей

От этих огроменных, на лужах, пузырей

1994г.

***

BИННИЦKИЙ КРОТ

Бродит Крот по старой норке,

Ищет желудь прошлогодний,

Апельсиновую корку

И фонарик новогодний -

Это всё - его богатство,

Это всё - ему подарки,-

Будет Крот переселяться

В новый дом под аркой, в парке.

Старый тоже был не плох,

Но там нынче много блох.

1994г.

Проза

***

Цветочный Рай

Огромная рыжая собака подошла ко мне очень

близко. Не будь я в любимом состоянии "кокона", испугалась бы. А так, я очнулась только когда

это чудовище лизнуло мою руку, спокойно идя

рядом.

- Ступай, подружись с кем-нибудь другим.

Оборачиваюсь, а у собаки нездоровый оскал,

слюна, язвы морде. Чудная встреча.

Прямо поцелуй Иуды. Уже завтра я буду хо—

дить тихая, растрёпанная и, пристроившись к

задумавшемуся прохожему, пытаться лизнуть

его руку. Смешно. И всё же страшновато. Ско-

рее бы вымыть руки с мылом.

На столе стоит: букет в вазе, который давно

пора выбросить, свечи в изящных подсвечниках,

грязные чашки, тарелки, валяется огурец и пачка

дорогих дамских сигарет. Нелепо. Странно, но

мне это совершенно не мешает. Да и почему

должно мешать? Где сейчас эта рыжая собака?

Слоняется где-то по улицам, у мусорных баков.

Впрочем, если я не заболею бешенством, ка-