Эдгар По. Идеальный текст и тайная история - [6]

— И еще у тебя не было денег, — напомнила Мэри.

— Да, мое дитя, — я был сама кротость. — Замечательно, что ты слушаешь так внимательно.

Она тихо хихикнула и приказала:

— Продолжай.

— Сначала дай мне попить, — попросил я.

Стакан с лимонной водой, которую я так люблю, оказался у моих губ тут чуть ли не в следующее мгновение.

— Только будь осторожнее, — предупредила Мэри. — Ты знаешь, твой мочевой пузырь…

— Знаю, — прервал ее я.

Сделав после этого три аккуратных глотка, я откинулся на спинку кресла и даже позволил себе улыбнуться.

Вот что, на самом деле, в моем возрасте приносит несказанное удовольствие. Всего лишь возможность жить и пить воду.

— Дальше, — потребовала сиделка. — Все выкладывай, сладкоречивый пращур.

— Осталось немного, — продолжил я дозволенные мне речи. — Всего лишь сообщить, что я такую историю нашел. И она, как ни странно, на первый взгляд не имела отношения к религии.

— А на второй?

— Нет в этом мире стоящей вещи, которая не имеет к ней отношения.

— И что за история?

— Ты знаешь ее, — ответил я. — Легенда об идеальном тексте. О том, после которого нужда в каком-либо другом отпадет вовсе. Зачем что-то писать, если идеал уже есть? Лучше не сделаешь. Зачем читать классиков, если они писали хуже?

— А… — слегка разочаровано сказала она. — И после этого ты, бросив писать, принялся создавать этот текст. Чем и занимаешься по сию минуту. При чем тут долголетие?

Послышался громкий звонок.

— Пора, — сообщила Мэри, предваряя вопрос, который я хотел задать. — Вскоре мы уснем и придем в себя только на Марсе, как я тебе обещала. Пора занять наши ложа.

Она показала на плоские, усеянные странными трубками и штукенциями прямоугольники, на которых мог с комфортом поместиться взрослый человек.

— Мне — тоже? — спросил я.

— Да, всем, И поэтому, давай я помогу тебе лечь на ложе, потом устроюсь в своем, а ты, тем временем, не теряй времени зря, заканчивай рассказ.

Она тут же перешла от слов к делу и подкатила мое кресло к тому месту, на котором мне следовало спать до самой посадки на красной планете. Парой минут спустя я уже лежал на нем, чувствуя на правом запястье широкий эластичный браслет. Кажется, с его помощью следили за моим самочувствием.

— Долголетие тут ни при чем, — объяснял я, любуюсь тем, как Мэри изящно устраивается в своем ложе. — Просто история об идеальном тексте является тайной и всерьез с ней соприкоснувшийся уже никогда от ее владычества не избавится. Я перестану быть ее частью лишь тогда, когда она закончится. И она так сильна, что не даст мне умереть, пока я не напишу идеальный текст.

— Ты все это время лишь имитировал его поиски, для того чтобы жить вечно?

Тяжело вздохнул, я сказал:

— Видишь ли, Мэри, я — часть истории и, значит, не могу не стремиться к ее конечной цели. При этом я мыслю, обладаю относительной свободой воли и, приложив все усилия, мог бы даже задержать появление идеального текста, но дня на три, не больше.

— Как можно стать частью истории?

Задав вопрос, она даже затаила от волнения дыхание. Стало быть, все мои объяснения пропали даром.

— У этой истории — всего лишь знать о ее существовании и быть готовым к поискам идеального текста, — ответил я.

Следующий вопрос прозвучал совсем тихо.

— И значит, раз ты мне о ней рассказал, я теперь тоже проживу не менее пары сотен лет?

— Для этого надо совсем немного. Всего лишь решить для себя, что ты участвуешь в этой истории и начать поиски.

Она притихла. Я прислушался и сумел даже уловить ее дыхание, даже шелест с которым, нагнетаемым каким-то очередным чудесным механизмом, в нашу каюту поступал свежий воздух.

— А что будет, когда ты напишешь идеальный текст? — наконец спросила она. — История на этом закончится?

— Да, — ответил я. — моя история.

— И ты — умрешь?

— Не знаю. Возможно, умру.

— А я? Я тоже умру, если ты найдешь идеальный текст?

— Ты еще не в деле. Да и потом, у меня есть основания предполагать, что создатель идеального текста может быть лишь один. Кажется, до меня были и другие искатели, а наш мир до сих пор стоит.

Легкий вздох облегчения, слегка порозовевшие щеки.

Девочка, гулявшая по лугу и вдруг обнаружившая разверзшуюся под ногами пропасть. Успев остановиться на самом краю, она сделала шаг назад и теперь может быть уверена, что не упадет. Самое время повернуться и кинуться наутек. Беги…

— Значит, до тех пор, пока…

— Пока ты сама этого не пожелаешь, частью истории тебе не стать. Ну и, конечно, должность искателя текста должна быть при этом свободна.

— Ах, вот как…

— Потом, когда станешь старше, тебе может прийти в голову, что этот вариант жизни является не самой худшей возможностью победить время. Прежде чем действовать, хорошенько подумай. Обещаешь?

— Обещаю. Скажи, глупый старикашка, а сам-то ты что от этой истории хочешь?

Неплохой вопрос.

— Поначалу мне было интересно и еще к этому примешивалось тщеславие. Куда без него? Каждому писателю лестно создать идеальный текст, поставить в долгой истории литературы жирную точку, стать единственным. Теперь я всего лишь часть тайной истории, а любая история должна стремиться к развязке, к концу.

— Ах, вот как. Поначалу тщеславие, а потом… — пробормотала она.