Эдгар По - [124]

О соображениях более прозаического свойства едва ли есть нужда говорить. Они, несомненно, присутствовали. Эльмира была женщиной, к которой По пылал когда-то страстью и которая до сих пор не утратила для него привлекательности. Она могла сделать его жизнь более устроенной, дать ему дом и общественное положение в Ричмонде, где он намеревался остаться работать в одной из газет. Не исключено также, что По надеялся использовать порядочное состояние будущей жены в интересах «Стайлуса», полагая это более выгодным, чем условия, предложенные Паттерсоном. В доме Эльмиры могла бы найти пристанище и миссис Клемм — По не скрывал, как это для него важно, о чем свидетельствует и письмо миссис Шелтон к миссис Клемм. Таковы некоторые из обстоятельств, по всей вероятности, сыгравшие свою роль в истории этой поздней любви. Миссис Шелтон По сказал, что она — его «утраченная Линор».

Впрочем, даже сейчас тропа верной любви не была усыпана розами. Репутация По, конечно, не составляла тайны для Эльмиры, которая немного тревожилась за свое состояние и не испытывала воодушевления по поводу «Стайлуса». Она почла за благо принять некоторые меры, чтобы защитить свою собственность, чем вызвала сильное раздражение По. Их часто видели вместе в церкви, и кругом уже говорили о скорой помолвке, когда в начале августа между ними вдруг возникла некая холодность, чуть было не приведшая к разрыву. Миссис Шелтон потребовала, чтобы По вернул ей ее письма, а тот какое-то время демонстративно ее избегал.

7 августа По прочел лекцию «Поэтический принцип» перед небольшим собранием друзей и почитателей. В зале была и миссис Шелтон, однако по окончании лекции По сделал вид, что ее не заметил, и присоединился к знакомым, направляющимся на прием к Талли в Талаверу. Все отзывы в прессе были хвалебными, за исключением одного, написанного Дэниэлем, которого По вызвал на дуэль прошлым летом.

8 начале августа По написал Паттерсону, сославшись в оправдание продолжительного молчания на тяжелую болезнь. В письме, которым завершилась их переписка, он возражает против издания более дешевого журнала со стоимостью годовой подписки 3 доллара, к чему склонялся Паттерсон, и настаивает на первоначальной цене — 5 долларов. Он уже давно подумывал о том, чтобы отложить все дело — планы его, вероятно, изменились, — и предлагает встретиться о Паттерсоном в Сент-Луисе, а дату выпуска первого номера «Стайлуса» перенести на 1 июля 1850 года. Так в последний раз мелькнул и навеки исчез призрак «великого журнала», преследовавший его почти пятнадцать лет.

Между тем вереница светских развлечений не прерывалась. По не имел фрака, что крайне его смущало, — впрочем, это была не единственная и далеко не самая большая неприятность. Хуже было то, что По не находил в себе сил отказываться от настойчивых угощений, и в августе его настиг старый недуг. Больного По забрали к себе домой Макензи, где его стал лечить доктор Картер, с которым он недавно познакомился в «Старом лебеде». Состояние По было очень опасно. Даже самое малое количество алкоголя могло его сейчас погубить. Он выжил лишь благодаря искусству доктора Картера, который предупредил, что дальнейшая невоздержанность будет иметь роковые последствия. Между врачом и пациентом состоялся долгий и серьезный разговор. По торжественно поклялся себе и Картеру, что отныне не поддастся соблазну. Нет сомнения, что он искренне желал сдержать слово и трепетал при одной мысли о неудаче.

Чтобы, поелику возможно, укрепить свою волю, слабость которой была слишком хорошо ему известна, он сразу же, как оправился от болезни, решил вступить в ричмондское Общество сынов трезвости. Он дал обет полного воздержания от спиртного в присутствии председателя общества Уильяма Гленна, который утверждает, что вплоть до самого отъезда из Ричмонда в поведении По не было замечено ничего предосудительного. Хотя другой собрат-трезвенник, державший сапожную мастерскую на Брод-стрит, вспоминает, что вскоре после посвящения в члены общества По среди ночи поднял его с постели громким стуком в дверь, требуя ранее отданную им в починку пару башмаков. Заметки о вступлении По в ряды сынов трезвости появились в ричмондских, а затем в филадельфийских газетах. И вообще, почти все, что он сейчас делал, получало широкую огласку. Сообщения об успехе его недавней лекции попали даже в газеты далекого Цинциннати.

У По вскоре появились новые связи среди ричмондских журналистов. Он был газетчиком, и его постоянно тянуло в редакции с их заваленными рукописями столами и лязганьем печатных станков — там он чувствовал себя как дома. Одетого в белый парусиновый сюртук и панталоны и черный бархатный жилет, в широкополой плантаторской шляпе, его можно было часто видеть летом 1849 года в редакции газеты «Ричмонд экзаминер». Один из его тогдашних знакомых вспоминает:

«…Он был самой заметной фигурой среди небольшой группы журналистов, которую собрал вокруг себя Джон Дэниэль, редактор газеты „Ричмонд экзаминер“. Дэниэль был точно мощная электрическая батарея, молниеносные разряды которой не раз потрясали степенных и высокоумных ричмондских политиков. Он обладал тем неопределимым обаянием, которое влечет друг к другу людей талантливых, независимо от характера и степени их одаренности… При Дэниэле „Экзаминер“ был газетой свободного толка и умел заинтересовать любого читателя.