Эдем-2160 - [5]

— Подтверждаю С-два "красный" статус, – раздалось справа, а затем слева от него.

После этого начальник Маасского Сектора начал процедуру регистрации протокола. В стекле Саймон увидел отражение лица шефа: оно было одновременно непроницаемым, и все же в нем угадывалось что-то непонятное, похожее на брезгливость или, может, раскаяние. "Интересно, сколько предложил ему Селецкий хотя бы за "желтый статус" и сколько дал тот, которому нужно было отомстить магнату. Впрочем, неважно. Все равно, "красный" был однозначно..." Саймон снова погрузился в работу. Четыре "красных статуса" не подтвердились, и в этом была его заслуга, а еще через пару часов шеф поблагодарил всех за работу и четверо инспекторов, получив премиальные у секретарши, молча разошлись по домам.

Пока Саймона укачивало в вагоне монорельса, в недрах огромного здания евгенического центра шла электронная жизнь. Лазерный диск с отчетом и его электронная версия с жесткого диска были десятикратно размножены и, равно как и стенографический отчет секретарши и видеозаписи, разосланы в центральный офис в Лиссабоне, Гонолулу и по местам работы экспертов. Саймон не проехал еще и полпути, как каждый документ занял четко отведенное ему место с грифом "хранить сто лет". Машина евгенического отбора пришла в действие, приговор был приведен в исполнение. Жизнь Ярослава Селецкого закончилась, так и не успев начаться. Ему не дали шанса даже родиться. Остались только электронные факты его существования.

Саймон едва не проехал свою остановку.

В квартире его ожидал ужин, запах которого он почувствовал еще на лестничной клетке, полупогашенный свет и громкий голос друга:

— О, Саймон! Сколько лет, сколько зим! – приветствовал хозяина дома Эйнджил Блэксмит.

Саймон тут же попал в крепкие дружеские объятия, поцеловал руку супруге Эйнджила Марте, и вяло чмокнул в лоб свою жену Джулию.

— Ты, наверное, сильно проголодался, – в ее голосе послышалась забота, – Что ты будешь, котлеты с гарниром или индейку с клюквенным джемом?

— У нас что, День благодарения? – вымученно пошутил Саймон, однако сел за стол и на все вопросы долгое время отвечал только мычанием и кивком.

Через пол часа, когда все уже насытились, и подошло время десерта, Саймон расслабил галстук и закурил. Настало время для традиционной дружеской беседы.

— Да, кстати, как ты относишься к заявлению российского императора сегодня утром, – Эйнджил, кажется, вернулся к разговору, прерванному появлением Саймона.

— Ну, как тебе сказать, я просто не знаю о чем речь, у меня весь день был занят, – Саймон, как бы извиняясь, улыбнулся и развел руками, отчего по комнате поплыли колечки дыма.

— Так просвети его, Энди, – сказала Марта и добавила, обратившись к Саймону, – не нам же одним быть жертвами политических монологов.

— Просто Константин V официально заявил о введении чрезвычайного положения в Предбайкалье и Западной Якутии, а Камчатская Республика объявила всеобщую мобилизацию в ответ на китайскую агрессию против Тувы. " Вот и пропал наш пикник на Байкале", – подумал Саймон и закурил новую сигарету.

— Да, и еще русский император обратился к мировому правлению с просьбой о поддержке военными силами и участии в экономическом эмбарго против Поднебесной Империи.

"Всем сотрудникам семнадцатого разряда евгенической программы "Ноев Ковчег": центры Ханьский, Маньчжурский, Токийский временно закрыты для персонала".

"Чип, пояснения", потребовал Саймон.

"Военное положение с двадцати ноль-ноль по брюссельскому времени".

— У меня есть для вас новости, – Саймон мрачно посмотрел на Эйнджила. – Япония объявила войну Китаю.

— Этого и следовало ожидать, китайские претензии на корейский полуостров как неотъемлемую часть Японии вышли за рамки мирного решения.

Саймон сильно устал, и сейчас ему была глубоко безразлична судьба Китая. Однако Эйнджил с таким жаром принялся отстаивать свою точку зрения, а Саймон никогда не пропускал случая потягаться с ним, что мало-помалу он втянулся в дискуссию.

— Ну, и как ты полагаешь, каковы шансы на введение эмбарго против Китая, – спросил Эйнджил, развалившись в кресле.

— Я полагаю, Мировой Совет все-таки решит на этот раз пресечь тихую экспансию, – Саймон взял из вазы яблоко. – Более того, это хороший повод, чтобы вновь вернуться к обсуждению вопроса о расовом разграничении социальной разрядной сетки. Тем более, что у России приличное лобби в Мировом Совете.

— Надеюсь, у них хватит ума не проводить референдум, – Эйнджил усмехнулся: сорок восемь процентов населения планеты принадлежало к желтой расе.

— И чего с ними мелочиться? Русские сделали глупость в январе две тысячи семьдесят шестого под Иркутском: тактическое оружие стоило использовать. Сейчас бы мы не знали проблем с Китаем. – Саймон закурил следующую сигарету.

— Ничего подобного, – ответил Эйнджил с горячностью, – проблема вовсе не в этом. Ядерный конфликт не сильно помог в Каире, хотя сейчас негров не больше одной седьмой населения планеты, но своей агрессией они уже полтораста лет дестабилизируют Африку. Две недели назад был взрыв в Танжере. Да что говорить, Марселю уже возникает угроза, – Эйнджил подошел к окну. – Русских подвела их вечная проблема – низкая демографическая плотность, хотя с другой стороны, сейчас это им позволяет быть самой богатой страной в мире. В приполярье у них до сих пор можно найти поселки, расстояние между которыми больше двадцати километров. Представляешь!? – Эйнджил повернулся к Саймону. – Идешь час, два и никого не видишь.